Книга Все в его поцелуе - Джо Гудмэн

– Вы на меня уставились, – констатировала она. – Неужели вам никто не говорил, что смотреть так неприлично?

– Напротив, каждый мне делает подобное замечание.

Она прикрыла рот затянутой в перчатку рукой, чтобы он не заметил ее улыбки.

– Почему вы так делаете? – спросил он.

Рия широко открыла глаза от удивления:

– Вы о чем?

– Зачем вы прячете улыбку? Почему вы пытаетесь скрыть то, что я заставляю вас улыбнуться и, смею сказать, даже смеяться?

Ей сразу расхотел ось улыбаться, и она опустила руку на колени.

– Я думаю, вам не требуется поощрения.

– Почему нет? Если вы любите и понимаете юмор, так почему бы не доставить себе удовольствие? На вашем месте я бы искал возможность развеселиться и поощрял того, кто такие возможности предоставляет.

– Мне не показалось, что вы ждете поощрения, – заявила она.

Уэст сделал вид, что ничего не слышал.

– Ведь известно, что смех ведет к интимности.

Рия вздрогнула, хотя карета ехала ровно.

– Не знаю, что вы имеете в виду.

Но она знала, и он, скорее всего тоже. На самом деле он ухватил самую суть.

– Вы не производите впечатление женщины, до которой все туго доходит, так не стремитесь создать его у меня сейчас.

– Мы сейчас едем не так быстро, чтобы я могла выпрыгнуть без риска ушибиться, – промолвила она, – да и до школы не так далеко, чтобы я не могла дойти туда пешком. Вы никогда не производили впечатления несносного зануды, так не пытайтесь сейчас.

Уэст указательным пальцем чуть приподнял поля бобрика, чтобы лучше ее разглядеть, подвергнув ее способность владеть собой серьезному испытанию, и она его выдержала. Щеки ее раскраснелись, и в потемневших глазах засверкали искры. Крупный рот слегка приоткрылся, показывая ряд жемчужных зубов. Он не сказал бы, что в гневе она красива, но гнев убирал налет искусственности и оживлял черты. И такой она нравилась ему значительно больше.

– Мне приходит в голову, мисс Эшби, что, когда вы выйдете замуж, опекун вам больше не понадобится.

Рия уже привыкла к крутым поворотам в разговорах с ним.

– Ваша светлость математик, поэтому вам не составит труда решить уравнение. С одной стороны, до того как мне исполнится двадцать пять, осталось всего восемь месяцев. И тогда меня ждет независимость. С другой стороны, брак. Если вы согласны с тем, что брак совершается на всю жизнь, и я вполне могу дожить лет до шестидесяти, то…

– Получилось четыреста двадцать восемь месяцев, – выдал Уэст после непродолжительной паузы. – При условии, что вы выйдете замуж завтра.

– Я доверяю вашим расчетам, – согласилась она. – Получается, что я должна выдержать четыреста двадцать восемь месяцев бесправной жизни. Не такое простое решение. Если вы решили, что нашли способ от меня избавиться, я вам советую пересмотреть ваши планы. Или у вас нож при себе?

Уэст рассмеялся так громко, что напугал лошадей. Карету сильно занесло в сторону, и у возницы возникли проблемы. Впрочем, Уэсту пришлось потратить больше времени на то, чтобы обуздать себя, чем кучеру, чтобы обуздать лошадей.

– Рия, видит Бог, вы еще та штучка! Не помню, когда я так веселился.

– Вне компании ваших друзей.

– Возможно, – задумчиво произнес он, сделавшись вдруг серьезным. – А что вы знаете о моих друзьях?

– Мало что. Я только знаю, что когда вы собираетесь вместе, начинается заварушка.

– Лорд Тенли вам сказал? – Уэст не стал ждать, чтобы она подтвердила. – Что еще от него можно услышать!

– Так его слова – правда?

– Временами да, хотя назвать то, что получается в результате наших встреч, заварушкой – преувеличение. – Уэст припомнил, что не далее как этим летом они отмочили хохму на пикнике в поместье Баттенберн. Расхваливая достоинства поданных персиков, они наперебой предлагали свои варианты сравнения персика с некоей дамой, проводя параллели между достоинствами плода и особы слабого пола, при этом чуть, не заставив Саутертона подавиться чудесным плодом. А случай в театре пару месяцев назад, когда они чуть не сорвали представление из-за громкого хохота, и в чувство их смогла привести только ведущая актриса театра, сама мисс Индия Парр! А сколько высказалось шуток по поводу отношений Иста с леди Софией! Они воистину проявили милосердие по отношению к лорду Хемсли, покинувшего прием. – Пожалуй, лорд Тенли недалек от истины.

– Я так и думала.

– И все же мы вели себя с могильной серьезностью в аббатстве.

– Действительно. Я не знала, что ваши друзья там присутствовали.

– Нельзя назвать случая, чтобы они не появлялись, когда нужны.

Рия могла бы припомнить такой случай, но слишком давно, и тогда они, быть может, еще не считались друзьями. Она спросила себя, могли бы они броситься Уэсту на спину, чтобы защитить от трости герцога.

– Правда, что у вас есть клички?

«Снова лорд Тенли? – подумал Уэст. – Или она узнала от самого герцога или полковника». Вообще-то их клички не являлись достоянием широкой публики, но посвященные называли их так достаточно часто.

– В Хэмбрике мы организовали Компас-клуб, состоящий из нас четверых. Нортхем – Норт, или Север, Саутертон – Саут, или Юг, Истлин – Ист, или Восток.

– Уэстфал – Уэст, или Запад, – закончила за него Рия.

– Сейчас – да. А тогда меня звали Эваном, а моих друзей – Бренданом, Мэттью и Гейбриелом. Титулы появились позже. По моему убеждению, титул может получить всякий, лишь бы достаточное число родственников скончалось заблаговременно. Может, извращение так думать, но когда мальчишкам скучно, что только в голову не приходит. Не помню, кто предложил идею Компас-клуба. Они назвали меня Уэстом, потому что вакансия оставалась свободной, хотя я знал, что никогда не буду Уэстфалом. И не только потому, что я бастард, но еще и потому, что имел с герцогом мало общего. Или он со мной.

– Вы внешне на него очень похожи.

– Надеюсь, вы не думаете так на самом деле.

Рия не могла понять, серьезно он говорит или дразнит ее. Голос его не изменился, а взгляд устремился вдаль. Она решила опустить тему.

– Наше сходство не имело бы никакого значения и в том случае, если бы я походил на него как две капли воды, – проговорил Уэст. – Правда состоит в том, что без его публичного признания меня как сына я никогда бы ничего не унаследовал. Он оплачивал мое обучение в Хэмбрике, затем в Кембридже, и он назначил мне поквартальное содержание. И ничего этого он не делал от своего имени. Имя моего благодетеля – некий мистер Таддеус Худ.

– Мистер Худ? Но насколько я знаю, он был поверенным вашего отца, до того как его пост занял мистер Риджуэй.