Книга Люди крыш. Пройти по краю - Любовь Романова

— Орги, — выдохнул Тим, снова принимая боевую стойку. Только на этот раз в каждом его движении сквозила обреченность. Словно еще до начала сражения он приготовился к смерти.

— Личная охрана Глухого, — прошептал Федор, отступая вместе с Боровом к краю бетонной плиты. — Элитный отряд. Мы трупы.

Сразу после его слов по пыльным переходам поползло низкое гудение. Оно напоминало монотонное мычание класса, объявившего бойкот учителям. Вот только, в отличие от детских проказ, этот звук опутывал невидимой сетью руки и ноги, лишал сил и вызывал желание прилечь. Прямо на холодные плиты.

— Сосуны проклятые! — выкрикнул Тим, закрывая уши. — Не слушайте их. Это они из нас энергию тянут. Хотят без боя взять!

Прижатые к ушам ладони ничуть не мешали гудению. Оно просачивалось сквозь них, как запах гари через закрытые окна и двери. Орги медленно приближались. Они не спешили — мерно покачивались, ожидая, пока их жертвы станут совсем беспомощными.

Страха не было. Женька столько раз пугалась за последние два дня, что сейчас она не почувствовала ничего, кроме усталости и глухой тоски. Зачем сопротивляться? Их все равно слишком много. За каждой стеной, за каждой балкой в темноте шевелились бойцы личной охраны главы людей нор. Кажется, так их называл Шепот.

Из оцепенения Женьку вырвала острая боль в груди. Подарок целителя внезапно стал горячее закипающего чайника. Она торопливо засунула руку за пазуху и, обжигая пальцы, извлекла металлическую капсулу. На ее поверхности огненной чертой горела линия надлома. Вот оно — обещанное Шепотом «туго». Наступило.

Стараясь не думать, что произойдет дальше, Женя одним движением сломала капсулу. Это оказалось совсем легко. Точно в ее руках был не кусок металла, а маковая соломка. В воздухе немедленно разлился сладкий запах ванили, и Жене почудилось, что они с Тимом, Федором и Боровом стоят внутри огромного мыльного пузыря.

Видение продолжалось всего пару секунд, а потом радужная оболочка взорвалась миллионом светящихся лоскутьев…

Прикончив все съестное, принесенное крысой, Чухонь отхлебнул воды из бутылки и задумался. О себе он думал не часто. Разве только, когда мечтал стать великим чесальщиком или собирался выставлять на Чемпионат своего шерстокана. Мысли эти обычно были короткие и по делу, а искать смысл жизни или свое место в замысле мудрой Крысоматери ему пока не доводилось.

Чухонь всегда хорошо представлял, что ждет его впереди. Жизнь напоминала ему утоптанный тоннель — идешь, никуда не сворачиваешь, никаких сюрпризов не ждешь, но сейчас, сидя на груде лохмотьев, он внезапно понял: все изменилось. Жизнь превратилась в блуждающий коридор. Блудняк.

Блудняков в подземном городе водилось немало. Они то появлялись, то исчезали в самых непредсказуемых местах. Вроде еще вчера к Белому озеру вела одна дорога, а сегодня — уже две. Только та, вторая, совсем узкая, извилистая, из стен железные прутья торчат, под ногами хлюпает, а в воздухе висит запах серы — первый признак блудняка. Войдешь в него и сам не знаешь, где окажешься. Может, у Белого озера, а может, у братьев-румын в их Обитариуме.

Обитариумом назывался подземный город в Трансильвании, где главы фратрий в глубоких соляных пещерах собирались на Большой Совет. Давным-давно, как рассказывал дядька Хрысь, румынам подчинялся и Глухой, но лет десять назад он объявил себя Старшим Сыном Крысоматери и провозгласил свою фратрию независимым государством. Тогда-то в каждой норе и появились томики Армагидариума, а братья зашептались о грядущих переменах.

От воспоминания о Глухом Чухонь скрипнул зубами. Звук вышел громким. Даже крыса на мгновение прекратила возню и настороженно шевельнула ухом. Чухонь почувствовал, как в нем снова закипает ярость. Да, его жизнь превратилась в блуждающий коридор — под ногами глинистая каша, за шиворот капает вода и впереди полная неизвестность. Зато теперь он точно знает, куда ему нужно прийти!

У Чухони впервые появилась цель.

Не туманная мечта стать чесальщиком и выставить шерстокана на бои, а цель, которая будет достигнута во что бы то ни стало. Он должен отомстить Глухому. Он обязан сделать так, чтобы никто из братьев больше никогда не стал угощением для крыс.

Никто и никогда!

Чухонь покатал на языке эти два слова и до боли в костяшках сжал кулаки. Плевать, что он слабак, задохлик, хлюпик! Какими еще прозвищами награждал его Сиплый, когда тащил к крысиному жилью? Не важно! Скоро они узнают этого слабака! Все узнают!

Свернувшись калачиком в углу, Чухонь сам не заметил, как задремал. А когда проснулся, почувствовал, что задыхается от набившейся в нос шерсти. Он лежал, уткнувшись лицом в горячее мохнатое брюхо хозяйки пещеры. Крыса, словно ребенка, согревала Чухоня своим телом и тихонько урчала. Пела колыбельную. Чухонь попытался вырваться из душных объятий, но тут же получил легкий шлепок лапой. Тогда он поворочался, устраиваясь поудобнее, и снова уснул.

Ему снилось Белое озеро.

Пахло молодой травой и выхлопными газами. Эти два запаха существовали отдельно друг от друга, почти не смешиваясь. Женя глубоко вздохнула, наполнив легкие странным коктейлем, и посмотрела по сторонам.

Перед ней лежал огромный луг, покрытый по-весеннему яркой травой. Через него к спящей в утреннем тумане реке желтым пунктиром вела тропинка. В это время года по берегам водоемов распускались мелкие желтые цветочки. Они любили такие узкие тропинки, поэтому в конце мая все луговые дорожки начинали мерцать в траве россыпью лимонных звездочек.

— Мы умерли? — Рядом на зеленом склоне сидел Федор, обняв за шею бульдога. Выражение собачьей морды нельзя было назвать иначе, как «крайней степенью потрясения». Внезапное перемещение из пыльной Башни на цветущий луг нанесло серьезный удар по представлению пса об устройстве мира.

— Не знаю, что люди видят после смерти, но точно не автомобильные трассы.

Голос Тима доносился сверху. Он стоял парой метров выше и изучал окрестности. С его места открывался вид на серое полотно двухполосной трассы. Несмотря на ранний час, машин уже было порядком. Мимо, обгоняя неторопливые фуры, летел поток юрких легковушек. Начинался сезон отпусков — люди ехали на юг.

— Мы на «М4», — сообщил он, когда Женя встала рядом. — В пятидесяти километрах от города. Неплохо нас зашвырнуло.

— Я переломила капсулу.

— Догадался.

— Что с нами случилось?

— Подозреваю, ты активировала «Радужное лассо». Заклинание людей ветра.

— Заклинание? Хочешь сказать, люди ветра владеют магией? — Женька почувствовала, что ее представление о мире тоже получило хороший удар под дых. Пусть не первый за последнее время, зато весьма увесистый. Если способности кошек еще как-то укладывались в Женькиной голове, то магические заклинания казались совсем уж фантастикой. — Как в сказках?

— А ты думала, кто эти сказки сочиняет? Знаешь, сколько среди крыланов писателей? Они-то в основном и кропают серии фэнтези по сто двадцать пять томов. «Великий маг Андрагон призвал демонов воздуха, и те обрушили всю мощь своей злобы на войска Темного Властелина». Или «Прекрасная фея Эльвира роняла хрустальные слезы на изумрудную траву, вспоминая о своем женихе — златовласом короле эльфов…». — Тим томно закатил глаза, изображая фею Эльвиру. — А если серьезно — да. Люди ветра владеют магией. Кстати, люди воды — тоже. Мы называем тех и других стихийными расами. Они нас — звериными. В рукопашном бою стихийники не сильнее обычных людей, зато знают такие заклинания, что лучше с ними не связываться.