Книга Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Пойдем, Боннер. Я просто умираю, так мне хочется тут все посмотреть, а тебе ведь все равно нечего делать. Экскурсии хорошо помогают от бессонницы, — добавила она.

— Откуда ты знаешь, что у меня бессонница?

— Я ясновидящая, — ответила Рэчел и подумала, что ее догадка оказалась верной.

Она подошла к двери большого стенного шкафа, такого большого, что в него свободно мог войти человек. Прежде чем Боннер успел что-либо возразить, она распахнула ее. Взгляд Рэчел скользнул по аккуратным полкам и крючкам, половина из которых пустовала. В шкафу висело лишь несколько мужских костюмов. Чьи они — Гейба или его старшего брата? Рэчел не могла этого определить. Кроме костюмов, она увидела несколько пар темных брюк спортивного покроя и несколько джинсовых рубашек, которые, это она сразу поняла, принадлежали Гейбу. На одной из полок стопкой лежали джинсы, на другой футболки. Шкатулки нигде не было видно.

Боннер подошел и остановился у нее за спиной. Опережая его протесты по поводу того, что она так бесцеремонно принялась разглядывать содержимое платяного шкафа, Рэчел сказала:

— При Дуэйне этот шкаф был забит таким количеством сшитых на заказ костюмов, шелковых галстуков по сотне долларов за штуку и туфель ручной работы, какого одному человеку за всю жизнь не сносить. Он вечно наряжался, как на прием, даже когда просто слонялся по дому. Впрочем, такое с ним случалось довольно редко. Он был трудоголиком.

— Не хочу задевать твои чувства, Рэчел, но мне наплевать на Дуэйна.

«Мне тоже», — подумала она и сказала:

— От этого экскурсия будет для тебя еще интереснее.

Рэчел направилась в сторону коридора, затем провела Боннера по гостевым спальням, называя имена известных политиков, которые останавливались в той или иной из них.

Кое-что из того, что она рассказывала Гейбу, было правдой.

Гейб молча ходил следом за Рэчел, глядя на нее задумчивым, изучающим взглядом. Он чувствовал, что у нее есть какая-то цель, но не мог понять, какая именно.

Оставалось осмотреть всего две комнаты — бывшую спальню Рэчел и детскую, а шкатулки не было и в помине.

Рэчел подошла к двери детской, но прежде, чем она успела взяться за ручку, кисть Гейба накрыла ее пальцы.

— Экскурсия закончена, — сказал он.

— Но ведь это была комната Эдварда, — возразила она. — Я хочу на нее посмотреть.

Помимо этого, ей хотелось взглянуть и на свою спальню.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Гейб.

— Позже.

— Нет, сейчас.

— Ладно.

Казалось, Боннера удивило то, что Рэчел так легко согласилась. Поколебавшись немного, он кивнул.

— Сейчас, я только что-нибудь на себя накину.

— Можешь не торопиться.

Повернувшись, Гейб зашагал в сторону своей спальни.

Рэчел взялась за ручку двери и приоткрыла ее.

— Я сказал, экскурсия закончена, — раздался у нее за спиной голос Боннера.

— Ну ты и кретин! — вспылила Рэчел. — У меня с этой комнатой связано столько приятных воспоминаний. Мне хочется поглядеть на нее.

— Я просто тронут до слез, — процедил Боннер. — Пошли отсюда. Ты поможешь мне одеться.

С этими словами Гейб захлопнул дверь, прежде чем Рэчел успела хотя бы заглянуть в комнату, и, крепко сжав ее руку, потащил за собой.

— Можешь не беспокоиться, я дойду домой пешком, без твоей помощи, — сказала Рэчел.

— Ну, и кто из нас двоих кретин? — огрызнулся Боннер.

Как ни неприятно было Рэчел это признавать, но он был прав.

Когда они вошли в спальню, которую Гейб облюбовал для себя и где так неожиданно для себя его обнаружила Рэчел, он закрыл дверь и направился прямиком к платяному шкафу. Рэчел заметила ключ от задней двери дома на прикроватной тумбочке, куда его положил Гейб, и быстро сунула его в карман, после чего как ни в чем не бывало прислонилась к одной из стоек кровати, поддерживающих балдахин.

— Можно мне по крайней мере взглянуть на комнату, в которой когда-то жила я? — осведомилась она.

Боннер вышел из шкафа, застегивая джинсовую рубашку.

— Нельзя, — сказал он. — Когда моя невестка приезжает сюда, она использует комнату, о которой ты говоришь, в качестве офиса, и я не думаю, что ей было бы приятно узнать, что в ее отсутствие ты шныряла там и совала нос куда не следует.

— А кто сказал, что я собираюсь куда-либо совать нос? Я просто хочу на нее взглянуть, вот и все.

— Я сказал — нельзя, значит, нельзя. — Боннер поднял с пола пару толстых носков и натянул на ноги. Когда он надел ботинки, Рэчел устремила взгляд в дальний конец комнаты, туда, где находилась ванная, откуда был ход из ее бывшей спальни в спальню Дуэйна.

— Как часто твой брат и невестка сюда наведываются?

— Довольно редко, — сказал Гейб и встал. — Ни ему, ни ей этот дом не слишком нравится.

— Почему же они его купили?

— Они приобрели его, чтобы иметь возможность уединиться. Мой брат и его жена прожили здесь три месяца после свадьбы. У Кэла в то время заканчивался контракт с «Чикаго старз». С тех пор они приезжают сюда нечасто и проводят здесь очень немного времени.

— А чем они сейчас занимаются?

— Мой брат поступил в медицинскую школу при Университете Северной Каролины, а его жена в этом самом университете преподает. Думаю, они в скором времени приведут этот дом в порядок. Слушай, а почему вы с Дуэйном Сноупсом спали в разных комнатах?

— Он храпел.

— Брось, Рэчел. Ты вообще можешь прекратить нести всякую чушь, чтобы мы имели возможность спокойно поговорить. Или ты намерена врать до тех пор, пока не разучишься говорить правду?

— Вообще-то я не считаю себя лгуньей!

— Говори-говори.

— Мы спали в разных комнатах, потому что он не хотел подвергать себя искушению.

— Ты это о чем?

— А ты как думаешь?

— Но ты же была его женой.

— Его целомудренной невестой.

— Но у тебя есть ребенок, Рэчел.

— Это просто чудо, учитывая…

— А я-то думал, что Дуэйн Сноупс был тот еще кобель.

Ты что же, хочешь сказать, что он был равнодушен к сексу?

— Он обожал секс, но только со шлюхами. Его жена должна была оставаться безгрешной.

— Просто сумасшествие какое-то.

— Что поделаешь, таков был Дуэйн.

Боннер негромко хохотнул, и Рэчел решила воспользоваться этим моментом, надеясь, что ей удастся вызвать у него сочувствие.

— Да ладно тебе, Боннер. Я не могу поверить, что ты такой вредный, что не дашь мне взглянуть на комнату Эдварда.