Книга Глубоко под кожей - Нора Робертс

Но она лишь удивленно посмотрела на Мэта, и он сжал ее плечо.

— Пожалуйста, сядь.

Она почувствовала, как в ее душе все опустилось. Впрочем, это ощущение стало уже привычным. Усевшись в кресло, она произнесла:

— Ну хорошо, я уже сижу.

— Несколько лет назад, около десяти, у меня возникли проблемы с финансами…

— Мэт, ты не должен рассказывать мне об этом!

— Нет, должен. — Он посмотрел на Квина. — Я хочу, чтобы ты узнала об этом от меня. — И прежде чем она успела что-то сказать, поднял руку. — Выслушай меня. Может, когда ты все узнаешь, я перестану бояться, что на мою шею вот-вот упадет топор.

— Ну хорошо, — произнесла она безо всякого выражения, хотя ее левая рука беспокойно водила по подлокотнику кресла.

— Я проиграл большую сумму денег, — произнес Мэт, и в его голосе Шантел уловила нотки страха.

— Какая чушь! — Шантел чуть было не рассмеялась. — Ты ведь не играешь в карты даже на спички.

— Это сейчас. А когда-то я не мог не играть на скачках. — С виноватой улыбкой он повернулся к ней. — Это безумие, и я вошел в какой азарт, что спустил больше, чем у меня было. Я был в отчаянии. И мне пришлось занять денег у тех людей, которые переломали бы мне все кости, если бы я каждую неделю не отстегивал им деньги.

— О боже, Мэт!

— Я задолжал десять тысяч, которых у меня не было. И я подделал чек. Чек своего клиента. — Он закрыл глаза и снова сделал глоток. Шантел молчала. — Конечно, все это очень быстро раскрылось. Мой клиент не хотел огласки, поэтому он не заявил на меня в полицию. Я связал себя обещанием и отдал в залог все, что имел, чтобы выплатить долг. Можешь назвать это переломным моментом в моей жизни. — Он рассмеялся, но его смех был совсем невеселым. Моя карьера пошла в гору, и я очень серьезно задумался о себе. То, что открылось мне в ходе самоанализа, привело меня в ужас, и я обратился в организацию, которая помогала людям избавиться от страсти к игре. Вот уже восемь лет, как я не появлялся на ипподроме. И хотя игра чуть было не погубила меня, я до сих пор ежедневно борюсь с желанием сделать хотя бы одну ставку. — Он поставил свой бокал на стол и посмотрел на Шантел. — Если ты откажешься от моих услуг, я не обижусь.

Шантел медленно встала и подошла к нему. Не говоря ни слова, она обняла его и притянула к себе. Поверх плеча Мэта она послала Квину долгий, спокойный взгляд.

— Мне не нужен другой агент, мне нужен только самый лучший.

Издав робкий смешок, Мэт поцеловал ее в бровь.

— Ты необыкновенная женщина.

— Мне все говорят об этом.

Мэт крепко сжал ее пальцы, и она почувствовала, что его ладони совсем мокрые.

— Я не подведу тебя, Шантел.

— Я знаю.

Он снова поцеловал ее и отстранился.

— Мне надо идти. Звони, если что-нибудь будет нужно.

— Разумеется.

Мэт повернулся к Квину. Какое-то мгновение мужчины смотрели друг на друга. Но если кто-то из них и пожалел о чем-нибудь, то виду они не подали.

— Береги ее.

— Именно это я и делаю.

Коротко кивнув, Мэт вышел.

Шантел тут же повернулась к Квину:

— Как вы могли? Как вы могли так сильно его унизить?

— Без этого нельзя было обойтись. — Впрочем, он понимал, что позиция его уязвима. Во рту у него остался противный привкус. Квин налил себе еще бренди, хотя было ясно, что от этого привкуса не так легко избавиться.

— Нельзя было обойтись? Почему? Какое отношение долг десятилетней давности имеет к тому, что происходит сейчас?

— Если у человека уже была одна мания, нет никакой гарантии, что он не подвержен и другой.

— Что за чушь!

— Нет, это научно доказанный факт.

По ее телу пробежала дрожь, но не от страха, а от возмущения.

— Мэт Бёрнс никогда не позволял себе ничего лишнего, хотя у него было много возможностей. Он всегда вел себя как мой агент и друг.

— А вы позволили бы ему что-нибудь лишнее?

Шантел вытащила сигарету и три раза щелкнула настольной зажигалкой, прежде чем сумела зажечь ее.

— Какое это имеет значение?

Он подошел поближе и крепко обхватил ее руку своей.

— Так вы позволили бы?

— Нет. — Откинув голову, она выпустила струю дыма. — Нет, не позволила бы.

— И он это прекрасно понимает.

Шантел выдернула руку и стала ходить взад-вперед по комнате. Квин наблюдал за ней.

— Вы хорошо разбираетесь в сценариях. Подумайте вот над чем. Мужчина работает на вас много лет, видел, как вы поднимались наверх. Он помогает вам, шаг за шагом, создать образ холодной, твердой, как лед, сексуальной женщины. Может, ему захотелось попробовать то, что он помогал создать.

По спине Шантел пробежал холодок, но, когда она повернулась к нему, ее глаза были спокойными и безразличными.

— Эта версия маловероятна, Доран.

— Она столь же вероятна, как и все другие.

— Вы ошибаетесь. — Шантел снова охватил страх, и она прилагала все усилия, чтобы не показать это Квину. — Почему бы человеку, которого я хорошо знаю, человеку, с которым у меня такие доверительные отношения, просто не открыть мне своих чувств?

— Да потому, что вы его слишком хорошо знаете, потому, что у вас с ним доверительные отношения, — заявил Квин. — И он понимает, что никаких интимных отношений между вами быть не может.

Шантел раздраженно загасила сигарету в пепельнице.

— Откуда он это знает, раз никогда не пробовал поговорить со мной?

Квин прижал к ее щеке руку, чтобы она остановилась и перестала нервно ходить по комнате.

— Неужели вы думаете, что мужчина не знает, когда у женщины возникает к нему интерес? — Проведя большим пальцем по ее подбородку, он подтянул ее поближе. Он ее возбуждает, возбуждает, как в самый первый раз. И она знает об этом, черт побери, хорошо знает, хотя и не хочет этого показывать. — Неужели вы думаете, что, посмотрев на женщину и увидев, как она смотрит на него, он не знает, что они станут любовниками?

Шантел положила руку на запястье Квина и осторожно убрала его руку со своей щеки. Ей показалось, что ее кожа еще несколько часов будет хранить тепло его ладони.

— Я устала, сказала она, — и хочу лечь спать.

Когда она ушла, ему захотелось напиться. Но, зная, что это слишком легкий способ забыться, он отказался от него и вышел из дома, чтобы прогуляться по саду.

Шантел становилось все труднее засыпать по ночам. Она долго ворочалась в кровати, впадала в легкое забытье, потом снова просыпалась, нервная и взвинченная, и снова принималась ворочаться. Несколько раз она уже собиралась пойти к врачу и взять у него рецепт на снотворное. Но всякий раз вспоминала данное себе обещание никогда больше не снимать напряжение, вызванное проблемами в личной жизни или на работе, с помощью транквилизаторов и останавливалась