Книга Имаджика - Клайв Баркер

После таких слов люди обычно окидывали его подозрительный взглядом и говорили, что в их шутках и семейных историях нет ничего чудесного, на что Миляга отвечал:

– Они – это вы. А вы – и есть тот лучший подарок, который можно преподнести Пятому Доминиону.

* * *

– Знаешь, мы могли бы сколотить себе приличное состояние, если бы захватили с собой несколько карт Англии, – заметил однажды Понедельник.

– А нам оно нужно? – спросил Миляга.

– Не знаю, как тебе, Босс, – ответил Понедельник. – А я бы не отказался.

Он прав, подумал Миляга. Они могли бы продать уже тысячи карт, а ведь позади остался еще только один Доминион. С этих карт сняли бы копии, а с копий – новые копии, и каждый рисовальщик неизбежно приукрашивал бы рисунок в меру своего таланта. Эти мысли напомнили ему о его собственном таланте, который он редко использовал для какой-нибудь другой цели, кроме выгоды, и, несмотря на утомительный и тяжкий труд, так и не создал с его помощью ничего по-настоящему ценного. Однако в отличие от тех картин, которые он подделывал, над картами не довлело проклятие оригинала. Копирование только улучшало их: неточности исправлялись, белые пятна заполнялись, легенды[23]составлялись заново. Но даже после того как все исправления, до мельчайшей детали, бывали внесены, их нельзя было назвать оконченными, потому что их предмет продолжал меняться. Реки становились шире и меняли русло, а то и вовсе высыхали; острова поднимались из океана и вновь погружались в его глубины; даже горы не стояли на месте. По своей природе карты находились в непрерывном развитии, и Миляга, укрепив свою решимость этими рассуждениями, наконец-то собрался взяться за составление карты Имаджики.

* * *

По дороге им приходилось несколько раз встречаться с людьми, которые, не ведая о том, кто их собеседники, хвастались своим знакомством с самым знаменитым сыном Пятого Доминиона, Маэстро Сартори, и рассказывали Миляге и Понедельнику всевозможные истории об этом великом человеке. Истории отличались друг от друга – в особенности, когда речь заходила о его спутнике. Некоторые говорили, что с ним была красивая женщина; другие утверждали, что вместе с ним путешествовал его брат по имени Пай, и лишь очень немногие рассказывали, что видели его в обществе мистифа. Поначалу Понедельник просто сгорал от желания выболтать правду, но Миляга с самого начала настаивал на том, что хочет путешествовать инкогнито, и взял с паренька клятву не выдавать его. Понедельник сдержал свое слово и молчал даже во время рассказов о том, как Маэстро ходил по потолку, как рощи вырастали за одну ночь на том месте, где он спал, и как женщины забеременели, выпив из одной с ним чашки. Сперва Милягу позабавило, что он превратился в героя народных сказаний, но через некоторое время это стало его угнетать. Среди разнообразных версий своей собственной личности он чувствовал себя невидимым привидением, которое незаметно затесалось среди людей, собравшихся послушать рассказы о его героических подвигах, с каждым разом становившиеся все более великолепными и невероятными.

Его отчасти утешало то, что он был не единственным героем подобных басен. Когда они начинали расспрашивать о Юдит и Хои-Поллои, им непременно рассказывали истории о женщинах-колдуньях. После падения Изорддеррекса в Доминионах появилось целое кочевое племя обладающих необычайными способностями женщин. Те ритуалы и заклинания, которые раньше они осмеливались творить лишь у домашнего очага и колыбели, теперь свершались прилюдно. Но если истории о Маэстро Сартори были, как правило, чистейшей выдумкой, то в основе рассказов об этих женщинах лежали действительные события, и Понедельник с Милягой не раз имели возможность в этом убедиться. Так например, в провинции Май-Ке, которая во время первого путешествия Миляги была засушливой степью, они увидели зеленеющие поля, на которых всходил первый за последние шесть лет урожай. Произошло это благодаря женщине, которая учуяла подземную реку и выманила ее на поверхность с помощью специальных молитв и заклинаний. В одном из храмов Л'Имби появилась сивилла, которая, используя только пальцы и слюну, изготовила из твердого валуна скульптурное изображение города, каким, по ее пророчеству, он должен был стать через год. Пророчество ее оказало на верующих такое гипнотическое воздействие, что, выйдя из храма, они принялись уничтожать все лишнее, стремясь привести город в полное соответствие с только что увиденным обликом. В Квеме, куда они отправились в надежде отыскать Скопика, они обнаружили, что на месте ямы, где стояла Ось, возникло озеро. Вода его была кристально чистой, но дна не было видно; в глубине его постоянно зарождались различные живые существа. В основном это были птицы, внезапно поднимавшиеся из воды возбужденными стаями, – вполне оперившиеся и готовые к полету.

Здесь им представился случай встретиться с волшебницей лично, так как женщина, сотворившая эти воды (сотворившая в буквальном смысле этого слова: как объяснили ее приверженки, она мочилась всю ночь напролет), поселилась в почерневшем остове Квемского дворца. В надежде услышать от нее какой-нибудь намек на нынешнее местонахождение Юдит и Хои-Поллои, Миляга отважился войти под сумрачные своды. Создательница озера отказалась выйти на свет, но ответила на его вопрос: нет, таких двух женщин она не видела; да, она может сказать ему, куда они пошли. Она объяснила, что в настоящее время для странствующих женщин существуют только два пути: в Изорддеррекс и обратно.

Поблагодарив ее, Миляга спросил, не может ли он как-нибудь отплатить ей за услугу. Она ответила, что лично от него ей ничего не нужно, но она будет счастлива провести часок-другой в обществе его мальчика. Слегка опечаленный, Миляга вышел и спросил у Понедельника, не рискнет ли он побыть с женщиной наедине. Понедельник сказал, что рискнет, и оставил Маэстро в одиночестве на берегу кишащего птицами озера. Впервые за всю жизнь Миляги ему встретилась женщина, которая оставила без внимания его эротические чары и предпочла ему другого мужчину. Более красноречивого доказательства того, что песенка его спета, и представить было нельзя.

Когда через два часа ошарашенный и раскрасневшийся Понедельник покинул дворец, Миляга, которому уже успела наскучить работа над картой, сидел на берегу озера в окружении нескольких сложенных из камней пирамидок.

– Что это? – спросил паренек.

– Считал свои романы, – ответил Миляга. – В каждой – по сто женщин.

Всего пирамидок было семь.

– А больше не было? – спросил Понедельник.

– Все, которых я помню.

Миляга присел на корточки перед одной из пирамидок.

– Держу пари, ты не прочь их всех снова оттрахать, – сказал Понедельник.

Миляга поразмыслил некоторое время и ответил:

– Нет, не думаю. Мои лучшие годы уже позади. Пора уступать дорогу молодым.

Один из камней до сих пор был зажат у него в руке и, поднявшись на ноги, он швырнул его в озеро.