Книга Обреченное королевство - Брэндон Сандерсон

«Я надеюсь, что ты будешь готов, когда время придет. Эти люди нуждаются в тебе».

Он взял в руку копье, первое настоящее оружие с того представления в расщелине, много недель назад. Он побежал. Сначала медленно. Потом набрал скорость. Безумие. Он еще не восстановился. Но он не остановился. Он толкал себя вперед. Быстрее, еще быстрее, он мчался к пропасти. Он только на полпути.

Сил, летевшая впереди, озабоченно оглянулась назад.

— Слова, Каладин!

Камень вскрикнул от удивления, когда Каладин побежал по качающемуся мосту, еще не достигшему края расщелины.

— Каладин, — заорал Тефт. — Что ты делаешь?

Достигнув края моста, Каладин закричал и, где-то найдя капельку силы, поднял копье и взмыл в воздух, взлетев над пустотой.

Все мостовики закричали, в один голос. Озабоченная Сил неслась над его головой. Паршенди от изумления раскрыли рты, увидев одинокого мостовика, летящего к ним по воздуху.

В его истощенном теле не осталось ни капли энергии. Но в это мгновение время сжалось, и он внимательно разглядел своих врагов. Мраморная черно-красная кожа. Замечательное оружие, поднятое вверх, как если бы они хотели сбить его с неба. Странные живые нагрудники и шлемы. Многие с заплетенными бородами.

Драгоценные камни, вплетенные в бороды.

И Каладин вдохнул.

Как сила самого спасения — или лучи солнечного света из глаза самого Всемогущего — из камней вырвался Штормсвет. Он потек через воздух, видимый, похожий на сверкающие колонны светящегося дыма, изогнутые и завивающиеся спиралью. Крошечные вихри вонзились в него, и он впитал их.

И Штормсвет вернул его к жизни.

Каладин ударился о каменную полку, ноги внезапно стали сильными, а все тело наполнилось энергией, ожило. Он приземлился на корточки, копье под мышкой, из него вылетело маленькое кольцо Штормсвета, ударилось о камни и стало расширяться, исчезая. Паршенди, потрясенные, отшатнулись, их глаза расширились, песня умолкла.

Струйка Штормсвета закрыла раны на руке. Он улыбнулся, держа копье перед собой. Оно было знакомым и желанным, как тело давно оставленной любовницы.

«Слова», требовательно сказал голос, прозвучавший, кажется, прямо в мозгу. И Каладин с удивлением понял, что знает их, хотя и никогда не слышал.

— Я спасу тех, кто не может защитить себя сам, — прошептал он.

Второй Идеал Сияющих Рыцарей.

* * *

Страшный треск, похожий на удар грома, разорвал воздух. Тефт отшатнулся — мост только что встал на место — и обнаружил, что, как и весь Четвертый Мост, застыл, разинув рот.

Каладин взорвался энергией.

Из него вырвался поток белого дыма.

Штормсвет. Его сила смела первые ряды паршенди, отбросила их назад, и Тефту пришлось поднять руки, защищая глаза от вспыхнувшего перед ним солнца.

— Что-то изменилось, — прошептал Моаш, тоже прикрыв глаза. — Что-то важное.

Каладин поднял копье. Свет начал отступать, но засветилось его тело, хотя и более мягко. И от него поднимался дым. Сияющий, как от небесного огня.

Некоторые паршенди убежали, но оставшиеся шагнули вперед, с вызовом подняв свое оружие. Каладин бросился на них, живой шторм стали, дерева и решительности.

Глава шестьдесят восьмая

Эшонай

Они называют это Последним Опустошением, но они лгут. Наши боги лгут. О, как они лгут. Идет Вечный Шторм. Я слышу его шепот, вижу его волну, знаю его сердце.

Танатанес, 1173, 8 секунд до смерти. Азианин, странствующий рабочий. Пример заслуживает особого внимания.

Солдаты в синем кричали, подбадривая сами себя. За спиной Адолина катилась ревущая лавина, и он сам дико размахивал мечом. Для изящных стоек не осталось места. Он должен двигаться, пробиваться через паршенди, вести людей к западной расщелине.

Жеребцы, отца и его, находились в безопасности, в задних рядах — на них везли раненых. Сами Носители Осколков не решались вскочить на них. В такой тесноте ришадиумов изрубили бы на куски.

Маневр, который они совершали, был бы невозможен без Носителей Осколков. Атака на превосходящие силы врага? Выполняемая израненными усталыми людьми? Их бы остановили и растоптали.

Но Носителей Осколков так просто не остановишь. Пускай из Доспехов льется Штормсвет, но шестифутовые Клинки сверкают без остановки, сокрушая оборону паршенди, оставляя дыры в их строю. И их люди — лучшие солдаты-алети в военлагерях — знали, как использовать эти дыры. Они выстроились клином вслед за Носителями Осколков, они взломали армию паршенди и прорубались вперед. Сам Адолин почти бежал. На этот раз склон холма работал на них, и они катились вниз неудержимой волной, как атакующие чуллы. Они уже считали себя покойниками, и возможность выжить дала им энергию для последнего броска к свободе.

Они несли огромные потери. Быть может, армия Далинара уже потеряла тысячу человек из оставшихся четырех, но это не имело значения. Паршенди сражались, чтобы убить, но алети — на этот раз — чтобы жить.

* * *

Живые Герольды наверху, подумал Тефт, глядя на сражающегося Каладина. Несколько мгновений назад парень выглядел почти мертвым — серая кожа, трясущиеся руки. А сейчас он стал светящимся вихрем, штормом, вооруженным копьем. За свою жизнь Тефт побывал во множестве сражений, но никогда не видел ничего подобного. Каладин в одиночку держал плацдарм перед мостом. И из него бил белый Штормсвет, похожий на пылающий огонь. Он двигался с невообразимой скоростью, и каждый его удар попадал в цель — шею, бок или другое незащищенное место паршенди.

Да, не только Штормсвет. Тефт только частично помнил то, чему его пытались научить в семье, но все было очень похоже. Один Штормсвет не дает мастерства. Он не может дать человеку того, чего у него нет. Он может увеличить, усилить, подкрепить.

Сделать совершенным.

Каладин низко пригнулся, ударил тупым концом по ногам паршенди, сбив того на землю, и тут же отразил древком удар топора. Высвободив одну руку, он пронес конец копья под рукой паршенди и воткнул его в подмышку. Пока паршенди падал, Каладин выдернул копье и ударил им по чьей-то голове, оказавшейся слишком близко. Тупой конец копья разлетелся на куски, но и шлем паршенди взорвался.

Нет, это не только Штормсвет. Это мастер копья, способности которого усилены до потрясающего уровня.

Вокруг собрались потрясенные бригадники. Его раненая рука болела не так сильно, как была должна.

— Он — часть самого ветра, — сказал Дрехи. — Забирает и дает жизнь. Не человек. Спрен.

— Сигзил, — спросил Шрам, широко открыв глаза. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?

Темнокожий человек покачал головой.