Книга Тайный сыск царя Гороха. Книги 1-5 - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо! Достали полезным советом, и, главное, так вовремя… – сквозь зубы прорычал я. – Нет чтоб помочь!
– Это в каком смысле? – съязвил царь. – Я ить человек женатый, мне нельзя…
– Да просто снимите их всех!
– А ну, девки, слезть разом с участкового!
Девицы дружно захихикали и дали мне свободу. Избушка уверенным шагом направлялась по ночным улицам прямо к отделению милиции. Наверняка чем-то там чуяла, где обретается её прежняя домовладелица. Добрались без приключений, непривычно даже… Обыкновенно за моё самое короткое отсутствие в городе обязательно что-то происходит, а тут вроде нормально всё. Из пушек стреляли, изба на куриных ногах по улицам разгуливает, а народ спит, не чует… Могли бы и выбежать, встретить, поинтересоваться, типа, как здоровьечко?
Ворота открывали наши стрельцы, Еремеев, поочерёдно обнимая всех, ни о чём ужасном не докладывал. Не люблю я, когда всё вот так подозрительно спокойненько… А потом вышла Яга! Угадайте, что она сделала в первую очередь? Кинулась к избушке!!! Обниматься! С ней, в смысле, с избушкой, вроде мы её особенно и не волновали. Ладно, подождём…
Отпричитав, отрыдав и отшептав всякие ласковости, бабка удостоила нас беглым взглядом и начала пересчитывать по головам. Васька, я, Митька, Горох, дочь Брусникина, дочь Обмылкина, Нюша-сирота – все тут! Однако Яга, пожевав губами и позагибав пальцы, уставилась на меня непонимающим взглядом:
– А богомаз авангардный где?
Упс… вот тут-то мне и поплохело всерьёз. Савва пропал ещё раньше царя, в цирке его не было, дома тоже, если и он попал в магический ящик, то почему не нашёлся вместе со всеми?! Я никогда себе не прощу, если с парнем что-то случится. Тем более если вспомнить причины его исчезновения… Ведь в балаган-то он направился не по доброй воле, а в результате наших же, милицейских, интриг.
– Вот что, сокол ясный, давай-ка в баньку, а уж опосля за ужином и побеседуем. Авось прояснится дело тёмное…
– Надеюсь, – тяжело вздохнул я. – Знаете, а… вы нам клубок неправильный дали.
– Ну дак и что ж, прости бабушку! Бывает, и старая курица индюшачье яйцо снесёт, увлеклась, значит…
Домой я никого не отпустил, пусть ночуют в отделении, места хватит. Вот дадут с утра свидетельские показания, тогда пожалуйста, а сейчас рисковать нельзя – как я понимаю, ряд подозреваемых по-прежнему гуляет на воле. Кто может поручиться, что опасные акробаты не появятся вновь, дабы заставить девушек умолкнуть «навеки»… Пусть уж лучше Еремеев поставит всю сотню под ружьё и мы одну ночь поживём на осадном положении.
Митя до бани не дошёл: так умаялся, катаясь в аттракционе на курьих ножках, что рухнул в сенях, и будить его – только зря кочергу гнуть. Пошли на пару с царём. Государь здорово изменился за последние сутки. Мылись молча, старательно выбивая друг из друга вениками усталость и напряжение. Разговорились уже потом, отдыхая в предбаннике:
– На арест завтра с утра пойдёшь?
– Нет, ближе к обеду, мне ещё показания взять надо. Кстати, вам со мной делать нечего, у вас в собственном тереме бунт.
– Бояре, что ль?
– Они. – Я вкратце пересказал историю неудачного путча.
Горох сокрушённо покачал головой, отхлёбывая кваску:
– Знаю, дело привычное… И ведь не со зла же, самое обидное, а о государстве радеючи! Они так свой долг перед царём-самодержцем видят, аки псы верные. И что мне с этим дурачьём делать, ума не приложу… Может, выпороть всех?
– Вы у меня спрашиваете? Я тут с одним Митькой управиться не могу, никакого ремня не хватает… А бояре ваши в порубе сидят, умнеют.
– Давно сидят? А то слышал, холодно там у вас, не переумнели кабы…
– Всё законно, – чуть усмехнулся я, – путчисты взяты под стражу в соответствии с прямым указанием матушки царицы, осуществляющей в ваше отсутствие функции премьера.
– Ох и наплёл… – Царь встал, с хрустом расправляя плечи. – Ладно, пойдём глянем, как они… За авторитет милицейский не переживай, ныне при всех ругать не буду.
Одевшись во всё чистое, мы, словно два ангела в белом и непорочном, направились к порубу и попросили стрельцов отворить. Изнутри дохнуло зимней свежестью, сразу захотелось прокатиться на санках и покидаться снежками. Горох самолично сунулся внутрь, быстренько вылез обратно и поманил стрельцов:
– Спускайтесь-ка вниз, парни, и выносите по одном… Да не разбейте!
У меня подкосились колени. Полночи, день, ещё полночи, то есть практически полные сутки, пять бояр (из них трое солидного возраста) просидели в леденющем порубе, не имея возможности даже выйти в туалет! Да за такую служебную халатность меня следовало гнать из милиции взашей и отдавать под суд без разговоров. Не в каждом НКВД применяли пытки холодом, и даже царские заплечных дел мастера использовали кнут и дыбу, в крайнем случае калёное железо, а я…
На моих глазах стрельцы аккуратненько вытащили пять ледяных скульптур, разложив их на травке согласно возрасту и чину. Сегодня же сдам дела, попрошу у Еремеева пищаль и застрелюсь, как подобает мужчине. Ибо смерть этих людей по моему недосмотру ляжет несмываемым пятном в короткой и яркой летописи Лукошкинского отделения. В конце концов, незаменимых людей нет, а значит…
– Ничего, в баньке отойдут, – философски хмыкнул царь, нагибаясь и тенькая ногтем по синему бодровскому носу. – Поддайте парку покрепче, да водки им туда, пряников… Нет, пряников не надо, сухарей чёрных, пущай вину чуют. Ну-ка, взялись, молодцы!
Пока я стоял соляным столбом, не веря в очевидное, государь сорганизовал стрельцов на ленинский субботник.
Меня ни в чём не упрекал, ни о чём не расспрашивал и, кажется, казнить за истребление цвета боярской думы не собирался. Равно как и принимать мою благородно поданную отставку с последующим харакири. А вот когда мы после всех трудов праведных зашли наконец-то к бабке в терем, то на пороге нас встречал рыдающий сюрприз – в лице истосковавшейся царицы Лидии! Грозная государыня повисла на шее потерянного мужа,
