Книга Фаворит - Валентин Пикуль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На депешу Потемкина о взятии Очакова императрица быстро отвечала с кабинет-фурьером: «За уши взяв тебя обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой сердечный… С величайшим признанием принимаю рвение и усердие предводимых вами войск, от высшего до нижних чинов. Жалею весьма о убитых храбрых мужах; болезни и раны раненых мне чувствительны; желаю и Бога молю о излечении их. Всем прошу сказать от меня признание мое и спасибо…»
Оставив гарнизон в Очакове, светлейший стронул армию на винтер-квартиры, а сам отправился в Петербург — к славе!
Слава была велика. Вся дорога от Херсона до Петербурга освещалась кострами, к приезду светлейшего на площади городов выходили губернаторы с женами, чиновники с дочерьми. Он пролетал мимо, едва успев махнуть ручкою. Бубенцы звенели под дугами, напоминая бубны цыганские, удаль прошлую — молодецкую. А народ, стоя на обочинах, кричал: «Ура, Очаков!..»
Чтобы не скучать в дороге, Потемкин из мучных лабазов Калуги похитил от старого мужа молодую, но весьма дородную купчиху, ублажал ее слух «кабацкими» стихами Державина:
— «В убранстве козырбацком, с ямщиком-нахалом, на пноходе хватском, под белым покрывалом… кати, кума драгая, в шубеночке атласной, чтоб осень, баба злая, на астраханский красный не шлендала кабак и не бузила драк…» Ну, целуйся!
Голубые снега России вихрило за окошками кареты.
К его приезду Екатерина достроила Таврический дворец, зодчий Кваренги и живописцы подготовили для светлейшего праздничное убранство в комнатах Эрмитажа. Императрица с Безбородко подсчитывали колоссальные издержки на войну.
— Александр Андреич, — сказала Екатерина, — второй военной кампании, как эта, не выдержим: обанкрутимся!
Ее фаворит Дмитриев-Мамонов завел речь на рискованную тему: все герои получили арки и обелиски, одному Потемкину даже камня на земле не поставлено:
— Может, князю Григорию тоже хочется?
Екатерина распорядилась: ворота триумфальные в честь светлейшего украсить арматурой с иллюминацией, а надпись сделать из новой оды Петрова: ТЫ В ПЛЕСКАХ ВНИДЕШЬ В ХРАМ СОФИИ…
В седьмом часу вечера 4 февраля 1789 года в Зимнем дворце начался переполох, придворные кинулись к окнам:
— Едет светлейший! Едет… уже подъехал! Чествование его началось в Тронной зале дворца. Задумчивый (и даже грустный), он спокойно принял: драгоценный жезл генерал-фельдмаршала, орден Георгия первой степени, грамоту из Сената с перечнем своих заслуг, золотую медаль, выбитую в его честь, редкостный солитер к ордену Александра Невского, шпагу с алмазами на золотом блюде, сто тысяч рублей на «карманные» расходы.
— А теперь, — объявила Екатерина, — я сознаюсь, что в честь героя очаковского сочинила стихи. Вот, послушайте:
О пала, пали — с звуком, с треском —
Пешей, и всадник, конь и флот!
И сам со громким верных плеском
Очаков, силы их оплот!
Расторглись крепи днесь заклеппы,
Сам Буг и Днепр хвалу рекут;
Струи Днепра великолепны
Шумняе в море потекут.
Потемкин принял все как должное и сказал:
— Где хочешь сыщи, матушка, а к весне вынь да положь на пенек шесть миллионов золотом… Я войну начинаю!
Екатерина ответила, что ресурсов нет — исчерпаны:
— А маленькая принцесса Фике состарилась, и никто ей больше в долг не верит… Знай, что войну пора заканчивать.
— Начинать ее, — сказал Потемкин, взмахнув жезлом фельдмаршала. — И тогда ты «в плесках внидешь в храм Софии», древнейший на Босфоре, еще от Византии царственной…
Гарольды расступились, а музыканты вскинули валторны.
— Гром победы, раздавайся! — призвал их Потемкин.
Здесь был рубеж исполинского шествия к немерцающей славе.
А. Н. Симойлов. Жизнь и деяния князя Потемкина-Таврического
Имя странного Потемкина будет отмечено рукою истории.
А. С. Пушкин
Близ старинной границы между литовской Жмудью и герцогством Курляндским с XV века существовало местечко Янишки (ныне Ионишки), считавшееся «гусиной столицей» всей Прибалтики, как когда-то и Арзамас считался «гусиной столицей» всей России… Сейчас по шоссе Елгава-Шяуляй вереницей мчатся такси и личные машины: среди рижан принято ездить в Ионишки — закупать гусей для праздничного стола.
Я тоже бывал на этой колхозной ярмарке, где можно приобрести кустарную копилку для денег или воз сена для своей любимой коровы. Но меня привлекало в этом городишке иное… Вероника (ныне покойная) уже звала меня в такси, чтобы ехать обратно в Ригу, но я сказал ей:
— Погоди, я еще не осмотрелся как следует…
Впрочем, кроме здания величественного костела, я не отыскал здесь существенных примет прошлого: через древний городишко прокатились две мировые войны.
— Что ты здесь потерял? — торопила меня Вероника.
— Я хочу найти дух…
— Чей?
— Того негодяя, который стал последним фаворитом старой Екатерины и который уничтожил моего героя — Потемкина…
Да, именно здесь была резиденция князя Платона Зубова, здесь и догнивал он в неправедной жизни, а все вокруг, насколько хватает глаз, все эти деревни, замки, фольварки и гусиные пастбища принадлежали ему, одному ему.
Старая граница литовской Жмуди осталась позади, а для Вероники было неожиданно услышать мои слова:
— Так ему и надо.
— Кому? — спросила она…
Я жил тогда как раз 1789 годом. На всякий случай, чтобы проверить себя, я еще раз глянул в книгу Константина Грюнвальда «Франко-русские союзы». Грюнвальд подтверждает: появление при дворе Сегюра все-таки сближало Версаль с Петербургом, а торговый трактат, зарожденный на водах озера Ильмень, подготовил почву для заключения альянса; Безбородко уже хлопотал о создании коалиции Франции, Испании, Австрии и России, направленной своим острием против агрессивной Англии. «Впрочем, сообщает Грюнвальд, этот договор не мог иметь больших последствий, поскольку вскоре в Париже произошли потрясающие события!» Екатерина оказалась слепа: не сумев предугадать будущих бурь, она с милым кокетством говорила Сегюру:
— Я не разделяю мнения тех, кто думает, что Европа пребывает накануне большой революции… Когда сапожникам нечего есть, их кормят, и, сытые, они ложатся спать!
Перед Сегюром она была вполне откровенна:
— Я всегда не терпела Францию и не любила французов. Догадайтесь, кто заставил меня взглянуть на Францию иначе?
Сегюр перечислил: Вольтер? Дидро? Де Линь?
