Книга Вербера. Ветер Перемен - Дарья Быкова

Но она, оказывается, времени даром не теряла. Я привычно сажусь на плечо Рравешу в виде вороны, когда он подходит к месту стоянки… И изумлённо застываю. Королева выглядит ужасно. У неё на щеке царапины как от когтей, а на горле красные пятна от пальцев. Губы дрожат, и она с прекрасно сыгранным ужасом смотрит на меня.

– Ваше Величество, что случилось? – почти хором вопрошают мужчины.

– Я поцарапалась о куст, немного… – неестественно бодрым, ломким голосом говорит королева.

Рравеш делает шаг ближе… И она отступает, бросив быстрый взгляд на его плечо. То самое, где я. Паладин чуть дёргает плечом, и я перелетаю на дерево. Возможно, мне надо было улететь, но я слишком наивна. Да и разве изменило бы это что-то?

– Всё хорошо, – на редкость фальшиво уверяет королева. И начинает рыдать. – Простите, Кристиан… Но я не смогу с вашим метаморфом… Он… он…

– Это сделал он? – тихим и жутким голосом спрашивает Рравеш. Мне от нереалистичности происходящего хочется обернуться и поискать взглядом ещё одного метаморфа.

– Я, возможно, сама виновата… – шепчет королева, заставляя мужчин тут же отмести эту мысль. – Я просто хотела подружиться… поговорить. Мне было страшно. А он…

– Что он сделал? – спрашивает паладин таким голосом, словно уже вынес приговор.

– Принял мой облик… Взял за горло, потребовал прекратить вас соблазнять… Но я… Кристиан, я же…

– Прошу прощения, Ваше Величество, – чеканит Рравеш, и мне страшно, потому что в руках этого человека моя жизнь. – Он вас больше не побеспокоит!

Я хочу улететь, но не могу – проклятый паладин слишком хорошо освоил поводок. Он берёт меня небрежно за лапы, и вниз головой – я упрямо молчу, хотя мне неудобно, несёт подальше от посторонних глаз. На мгновение у меня даже появляется надежда… Но быстро угасает, увы.

Рравеш кладёт меня на землю, и не даёт сменить облик – сам тянет в истинный. У богини это получалось куда приятнее, но я и тут не издаю ни звука. Привычка – не дать хозяину увидеть слабину.

– Ирби! – говорит он, и в голосе его столько ярости и разочарования, что я делаю то, что давно уже не пыталась, зная, что бесполезно. Оправдываюсь. Поспешно и неубедительно.

– Кристиан, я ничего не делала ей, она врёт!

– Зачем ей врать, Ирби? – холодно спрашивает паладин. Я могла бы сказать, что из ревности, но паладин лишь решит, что это я о себе. То, что королева сходит по нему с ума, он предпочитает не замечать.

– А мне зачем? – ещё пытаюсь возражать я.

– Ты уже очень много мне врала, Ирби. Не знаю, зачем.

Я беспомощно смотрю на него снизу вверх, обхватив колени руками. Как достучаться? Никак…

– Один раз я тебя попросил… Ирби, – с горечью роняет паладин. – Доверился тебе! Ты же знала, что Иррийна для меня важна. И поступила так?! Не будет никакого договора, метаморф. Выполняй приказы или сдохнешь.

Резко развернувшись, он уходит, а я впервые в жизни, кажется, действительно хочу сдохнуть. Предварительно разорвав на кусочки королеву и вонзив нож в сердце паладина. Он и в самом деле оказался глуп.

Глава 13

Голому человеку в лесу вечером холодно, так что я пытаюсь сменить облик, но ничего не выходит. Проклятый паладин заблокировал меня в истинном облике! Чтоб его!

Побродив по поляне ещё минут пять, и предприняв несколько неудачных попыток, я просто иду к месту стоянки, откуда уже пахнет костром.

Рравеша нет, королева сидит, поправляет причёску, а Лейрон подбрасывает в костёр дрова. Он вскидывает на меня глаза и замирает.

Через секунду вскакивает, срывая с себя плащ и протягивая мне, я слышу как то ли возмущённо, то ли поражённо охает королева. А сам инквизитор, кажется, даже слегка покраснел.

Я закутываюсь в плащ, тихо и слегка хрипло – мне до сих пор хочется рычать, отзываюсь:

– Спасибо!

Инквизитор кивает и немного нерешительно спрашивает:

– Ты – Фил?

Теперь я киваю. Усаживаюсь как можно дальше от королевы и Лейрона. Но он идёт ко мне, садится рядом, и пристально рассматривает. Я даже, наверное, знаю два направления, в которых мечутся мысли инквизитора. Что он видел меня в доме Рравеша, и что я ощущаюсь абсолютным человеком.

– Фил, – наконец, решается он. Но тут возвращается паладин.

– Отойди от него! – рявкает Рравеш, только завидев место стоянки, и я поспешно отсаживаюсь, пусть и не до конца уверенная, что это он мне.

Лейрон упрямо двигается ближе.

– Брось, Крис. Она мне ничего не сделает, и я ей тоже. Мы просто поговорим!

– Заведи себе своего метаморфа, с ним и разговаривай! – цедит паладин.

– Она ощущается совсем как человек, – задумчиво говорит инквизитор. – Почему?

– Это ты меня спрашиваешь, почему в ваших книгах сплошная чушь? – огрызается явно не настроенный на диалог Рравеш.

– Это я тебя спрашиваю, что она делала у тебя дома!

– В качестве кого спрашиваешь? Инквизитора? Так вы и так меня уже казнили, поздно допрашивать!

– Может, и не зря казнили? Раз у тебя дома жил метаморф!

– Господа! – не выдерживает королева. Она даже встаёт. – Вы что… будете ругаться из-за этого?.. Из-за этой… твари?

Не знаю, как господам, а мне слышится в голосе королевы обида – ругаться из-за неё – куда ни шло, а из-за метаморфа – несолидно.

Я невольно чихаю, и теперь все снова смотрят на меня, а Рравеш – на мои голые ноги, слегка исцарапанные от хождения по лесу.

– Перекидывайся, – цедит, отворачиваясь.

Я собираюсь и в самом деле сменить облик – неуютно мне с ними будет в любой ипостаси, но в истинном облике совсем невыносимо. Однако меня хватает за плечо Лейрон.

– Подожди… Лиза!

Я чуть морщусь – полагаю, инквизитор не хотел, но сжал руку слишком крепко. Мне больно. Да и обращаться, когда тебя держат, не самое приятное действие.

Драка инквизитора и паладина вышла недолгой, но ожесточённой. Королева визжала, но её никто не слушал, а я наслаждалась. На Лейрона мне плевать, но я всей душой болела за него – чем больше тумаков получит Рравеш, тем лучше. К тому же сам факт – паладин мутузит инквизитора за то, что тот дотронулся до метаморфа… Смешно.

Увы, победила дружба. Или благоразумие. Или, возможно, сопрано королевы. Спустив пар, в какой-то момент они просто остановились, обменялись рукопожатиями и вернулись к костру.

Взгляд королевы не сулил мне ничего хорошего, но почему-то переживать об этом не было ни сил, ни желания. В облике волчицы я положила голову на лапы и закрыла глаза. Кто бы знал, что за одни сутки можно успеть побыть и очень счастливой, и совершенно несчастной.