Книга По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов - Оксана Разумовская

Кингу, очевидно, было хорошо знакомо это чувство внешнего принуждения, давления со стороны читателей и критиков, косвенного ограничивающих его творческую свободу. За год до «Мизери» он попытался свернуть в сторону от надоевшей жанровой колеи, сложившейся из различных вариаций хоррора, и опубликовал роман-сказку в духе Урсулы ле Гунн («Око дракона»). Хотя ценители жанра фэнтези отметили произведение как удачное, поклонники самого Кинга были разочарованы сменой курса и требовали возвращения Короля к прежней стилистике и тематике, чем, возможно, и вдохновили писателя на создание образа Энни Уилкс.

Кинг оказался заложником собственного жанрового амплуа и соответствующего ему читательского спроса. При этом в романе Энни названа идеальным читателем. В сущности, и Кинг, и его герой испытывают потребность в подобной фигуре: она стимулирует творческий процесс, делает его хоть и подневольным, насильственным, однако придает ему конкретный смысл и позволяет на время забыть о главном страхе любого писателя – страхе немоты, тотального коллапса нарративных способностей. Пол Шелдон не только соглашается написать новый роман о Мизери для Энни, но и начинает постепенно получать удовольствие от процесса, несмотря на издевательства, которым его подвергает Энни – и в итоге создает лучший роман всего цикла, ставший бестселлером. После смерти медсестры и освобождения из кошмарного плена Пол страдает от творческого кризиса, как будто муза покинула его окончательно и бесповоротно: «бесплодные дни превращались в бесплодные недели, а потом в бесплодные месяцы, и он уже начинал сомневаться, что следующая книга будет… ему нужны сюжеты, нужна работа фантазии. Вот настоящее безотказное лекарство, но оно куда-то испарилось. Похоже, закончилось время игры».

Сквозной образ романа, символический не только в отношении Пола, но и для самого Кинга – Шахерезада: подобно героине восточной сказки, вынужденной каждую ночь придумывать новую захватывающую сказку ради собственного выживания, любой писатель существует, пока продолжает повествование. Молчание равносильно его смерти, и, судя по объему произведенной литературной продукции (60 романов, более 200 рассказов, эссе, сценарии, стихи, заметки), оно пугает Кинга куда больше, чем вампиры, мутанты и маньяки, вместе взятые. Учитывая, что Король ужасов недавно разменял восьмой десяток, маловероятно, что он собирается осваивать какие-то другие способы справляться с этим страхом, кроме того, который открыл для себя еще в детстве – писательства. Поэтому у его поклонников есть надежда получить от мэтра (к негодованию Гарольда Блума) еще несколько захватывающих романов, прежде чем он уступит корону и титул пока еще неизвестному (или неочевидному – в претендентах, собственно, нет недостатка) наследнику.