Книга Лекс Раут. Императорский ловец - Марина Суржевская

«Боги, ты невозможен, – устало вздохнул в голове Первый. – Твой ребенок должен родиться не у меня. Конечно, не у меня… Но он должен появиться. Как только зачатие произойдет, ты можешь считать условия клятвы свершившимися и станешь свободным. Я же верну тебя туда, куда ты пожелаешь. Так что в твоих интересах сделать дитя как можно скорее»

– Подожди-ка, – Армон нахмурился, соображая. Его глаза стремительно желтели, шерсть полосой вылезла на шее. – А ну постой. То есть ты мне предлагаешь сделать дитя неизвестной мне девушке, а потом оставить его и вернуться к своей жизни? Так что ли?

Суставы хрустнули, выворачиваясь, голова опустилась, а челюсть выдвинулась. Он менялся и не мог удержать трансформацию, слишком вопиющим было то, что говорил этот серый балахон. Оставить своего ребенка? Бросить его?

– Я. Никогда. Этого. Не сделаю! – Слова сменились рыком, клочки одежды разлетелись по круглой комнате. Миг – и на месте человека стоял зверь – черный, огромный, с налитыми кровью желтыми глазами, готовый к броску.

«У тебя нет выбора, благородный рихиор»

– Нет!

Слово прозвучало в голове, а из горла вырвалось лишь рычание – угрожающее, злое. Армон прыгнул, желая сорвать этот серый балахон, но на месте фигуры уже никого не было. Клыки щелкнули в пустоте, рихиор завертелся вокруг себя, высматривая жертву.

Порыв ветра ворвался в окно, взъерошил шерсть на загривке, коснулся чувствительного черного носа. И Армон застыл. Запах… еле уловимый, но такой необходимый… Запах ЕГО женщины. Его самки, его возлюбленной!

Армон потряс головой, фыркнул и снова принюхался. Запах стал сильнее. Словно ОНА была совсем близко!

Рихиор рыкнул и сорвался вниз по лестнице, мощные лапы переносили его сразу через пролет, когти не давали сорваться. Из башни он вылетел уже через минуту и помчался, с силой отталкиваясь от земли и почти не приминая траву. Слабость прошла, словно и не было, и теперь тело наполняла сила – пульсирующая, яростная, жаждущая! Рассвет золотил деревья и дома, сверху еще сияли звезды, а на горизонте светилась розовая с золотом полоса. Звуки, цвета, ощущения усилились во сто крат, били по ушам с кисточками, ударяли в зрачки и набатом стучали в сердце. Так много всего! И самое сильное из всех чувств – это запах! Скорее, мощнее, ближе!

Он промчался Пристань насквозь, пролетел мимо домов, никого не встретив. Мелькнула мысль, где же Ронт и остальные, но тут же исчезла. Единственное, чего сейчас хотел Армон – найти ту, запах которой он чувствовал. Манящий, чарующий, восхитительный запах самки!

Аромат усилился у дома, стоящего в стороне от остальных, на самом краю поселения, за озерцом. Дальше была стена, уже знакомая рихиору. Он оббежал маленькое строение по кругу и вновь остановился у двери, пригнул к земле голову. И чуть не завыл. Да, запах шел отсюда. ОНА была внутри. Он ткнулся мордой, втягивая божественный аромат. Поскреб лапой дверь, размышляя, выбить или попытаться постучать. То, что он войдет – даже не подвергалось сомнению…

Но ломать створку не пришлось, петли тихо скрипнули, впуская гостя. Внутри было почти темно, сквозь маленькое круглое окошко лился рассеянный свет зари, освещая постель, накрытую лоскутным покрывалом, и девушку на ней. Кажется, она спала… Ее глаза были закрыты, волосы разметались по подушке, тело обнажено и покрыто легкой испариной, хотя в доме было нежарко. Зверь сдержал победный вой и запрыгнул на постель, втягивая воздух. Она…

Он расставил лапы, оберегая свою добычу, снова втянул воздух. Лизнул обнаженное плечо. Осознал, какая девушка хрупкая по сравнению с его огромным звериным телом. Обращаться не хотелось, но он не мог быть с ней в этой форме, некоторые моральные устои Армон никогда не нарушал…

Он склонил голову, зажмурился и выгнулся, меняя форму. Странно, но боли почти не было… А ведь обращение в человека всегда происходит мучительно. Конечно, на нем теперь ни клочка ткани, но это и к лучшему, зачем она ему сейчас? Одежда в этот момент точно лишняя… Он распахнул глаза и одним движением притянул к себе женское тело. Девушка издала тихий стон, но глаза не открыла. Рихиор прижался к ее губам, размыкая их, трогая языком, проводя по влажному и сладкому женскому рту. Желание мешало дышать и думать, да и зачем ему думать, когда ОНА в его руках, такая нежная, такая податливая… он с трудом оторвался от женских губ и опустил голову ниже, на шею и ключицы, пробуя на вкус ямочку у горла. Вкус был божественным, и Армон вновь едва сдержал рык. Потребность облизать ее всю, провести языком в каждом даже самом сокровенном местечке настойчиво ударяла в голову и заставляла кровь пениться в жилах. Он добрался до груди, мельком отметил, что она умещается в его ладони, а соски темно– розовые, с небольшим ореолом, возбужденные… Девушка вновь застонала, когда мужские губы сомкнулись вокруг одного, а пальцы накрыли второй. Женское тело выгнулось под ним, заставляя Армона рычать и терять жалкие остатки сдержанности. Хотя это была не сдержанность, а лишь желание растянуть удовольствие пред тем, как взять ЕЕ. Вкус на языке одурманивал и манил, заставлял Армона сильнее вдавливать в себя хрупкое тело и лизать женскую кожу, втягивать соски в рот, почти прикусывать, желая насладиться и полнее вкусить эту сладость. Он оторвался от груди, языком провел по напряженному женскому животу, добрался до сомкнутых ног. И снова стон. Такой дразнящий, такой… болезненный? Он поднял голову, пытаясь сдержать животное вожделение, отвлечься от настойчивой потребности прямо сейчас оказаться внутри этого тела! Но… показалось, или девушка плачет?

Похоть требовала не думать об этом, запах дразнил обоняние, и тело Армона дрожало от необходимости вбиться, взять…

– Не останавливайся, – женский шепот показался шелестом сухого листа, гонимого по булыжникам мостовой. – Ты должен сделать это…

Она отвернулась, но Армон уже успел увидеть слезы, что катились из женских глаз. И тут он узнал ее. Духи земли и леса! Та, что лежала под ним, та, что он чуть не взял со всей силой своей звериной страсти, была…

– Сойлинка?

– Пожалуйста, – она снова зажмурилась. – Просто сделай… это!

– Что?

Он опустил взгляд туда, где уже почти соединялись их тела. Его орган – тяжелый и напряженный, сочащийся смазкой, упирался в ее сомкнутые и дрожащие ноги. А сам Армон придавливал девушку к покрывалу, мечтая о продолжении. Он потряс головой, пытаясь вернуть себе способность мыслить. Что происходит? Как он оказался здесь? На… ней? Вдох снова наполнил нутро сладко-горьким запахом, и Армон зарычал. Бездна! Волчья мята! На девушке была волчья мята, та самая, что сводит оборотней с ума, та, что способна приманить куда угодно!

Он выругался сквозь зубы и рывком скатился с женского тела, пытаясь не дышать. Каждый шаг от кровати казался мучением, внутри все горело, кожа пылала, а в паху горело огнем от болезненного желания. Ему казалось, что он сдохнет, если уйдет. Но Армон заставлял себя шагать к двери, вывалился наружу, глотнул свежий лесной воздух. И пошел, шатаясь, к воде, сдерживая желание обернуться. Упал в озерцо и принялся яростно стирать с себя запах волчьей мяты. Злость заставляла его нещадно тереть песком кожу, почти до крови, не смывая, а сдирая запах. Боль отрезвляла и вытравливала похоть.