Книга Дама Пик - Макс Мах

— О, ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться, ваша «светлость»! — ухмыльнулся довольный развитием событий Август.

— Не забывайся, братец! — оскалился Ренар. — Ты теперь никто, а я граф де Ламар!

Это было неумно с его стороны. Недальновидно. Однако наличие хитрости и коварства не гарантируют наличие ума.

— Еще слово, и я вызову тебя на дуэль, — не теряя самообладания, покровительственно улыбнулся Август. — Просто для справки, Август бывший граф де Ламар — действительно никто, но вот Август Агд де Сан-Северо кавалер де ла Аури — это кто-то, кто может вызвать тебя на поединок, потому что имеет право. И я не тот человек, Райк, который стал бы называться не принадлежащим мне именем. Надеюсь это-то ты знаешь?

— Кавалер? — нахмурился его бывший младший брат. — С каких пор ублюдок получил право называться кавалером?

— Тупица, не правда ли, герцогиня? — безмятежно спросила Теа все еще стоящую перед ней старую герцогиню. — Предполагаешь отдать за такого свою внучку?

Август заметил, что Теа последовательно обращается к старухе на «ты», дожимая ту до последней стадии прострации.

— Я, — попыталась ответить герцогиня, — я…

— Перестаньте себя позорить, граф! — неожиданно вступила в разговор юная Барбара. Она была похожа на куклу, но куклой, судя по всему, не была. — Ваш брат благородный человек, вы должны бы это знать лучше меня!

Слава юности! Возможно, Барбара Конти была действительно тайно влюблена в Августа или, может быть, просто ему симпатизировала. А возможно, ее раздражал именно Райк. Но, в любом случае, сказанное ею было оскорбительно, в особенности, потому что было сказано юной девушкой и в абсолютно неоскорбительной форме.

Райк побледнел. Наверное, слово за слово и случился бы скандал, который пришлось бы решать ударом шпаги. И не то, чтобы у Августа дрогнет рука, он уже не считал Вернике-лиса братом, да и перед родителями после всего с ним случившегося никаких моральных обязательств не имел. Он для них никто, но и они для него тоже. Другое дело, что ему это было уже не нужно. Даже если бы случилось невозможное, и отец — бывший отец, — захотел бы вернуть ему титул, Август не принял бы. А убивать кавалера де Базома ему было противно. Грязное дело. Нечистоплотное даже для темного колдуна. Как-то так.

Однако разговор на этом и закончился, — во всяком случае, на данный момент продолжения не последовало, — потому что к Августу подошел один из герольдов короля и передал настоятельное приглашение его величества Максимилиана III проследовать к трону. Король желал видеть Августа и графиню Консуэнтскую — герольд так и назвал Теа, графиня Консуэнтская, — и «обменяться с ними мнением по ряду животрепещущих вопросов». Что ж, воля монарха была выражена недвусмысленно. И ведь королям не отказывают, не правда ли?

* * *

Разговор состоялся не у трона, а в Зеркальной гостиной — комнате, расположенной сразу позади тронного зала. Август и Теа прошли туда на глазах у множества гостей вслед за королем и его ближайшими советниками, вызвав своим неожиданным появлением неровный гул голосов, перекрывший даже звуки музыки. Потом…

Потом все рассаживались. Король сел в кресло, заменившее ему трон, остальные, молчаливые и в большинстве своем несколько растерянные, разместились на стульях, выставленных полукругом в нескольких метрах от импровизированного трона. Пока устраивались, молчали. В присутствии короля, произносить мысли вслух не хотелось, да и вообще, лучше было подождать развития событий. Кто его знает, куда нынче ветер дует!

— Сударыня! — нарушил, наконец, король повисшее в гостиной молчание. — Вы утверждаете, что вы графиня Консуэнская, я правильно понял?

«Сударыня», — отметил Август прозвучавшее обращение. — «Утверждаете. Ну-ну!»

— Нет, ваше величество! — возразила Теа с мягкой улыбкой на чудных губах. — Я не утверждаю, я являюсь. Я Теа д’Агарис графиня Консуэнская. Это не утверждение, ваше величество, это факт.

— Не будем спорить о семантике, — поморщился Максимилиан. — Мои советники утверждают, что графиня Консуэнская скончалась сто девятнадцать лет назад, не оставив наследников, имеющих право на ее титул.

— Ваши советники правы, ваше величество. Все так и случилось, — женщина говорила спокойно, и легкая улыбка блуждала при этом на ее губах. — Я умерла. Это неоспоримый факт. Это прискорбное событие произошло сто девятнадцать лет назад. Это тоже факт.

— Постойте, сударыня! — поднял руку в протестующем жесте король. — Это шутка?

— Нет, ваше величество! Как можно! — возразила Теа все с тем же «простодушием». — Но я понимаю ваше недоумение. Однако никакого противоречия между тем, что я Теа д’Агарис, и что я присутствую здесь и сейчас во плоти, и между тем, что однажды я уже умерла, нет. Я вернулась.

Что ж, этот разговор Август предвидел, и они с Теа обсудили его во всех подробностях. Другое дело, что ни разу до сих пор Теа не была настолько естественна в изложении своей версии событий. Она не играла. Она жила. И она действительно была Теа д’Агарис, кто бы что ни говорил.

— Откуда вы вернулись? — спросил король чуть дрогнувшим голосом. Он был обескуражен и дезориентирован.

— Из-за Края Ночи, откуда же еще? — пожала плечами женщина.

— С Елисейских полей?[27] — уточнил король.

— Нет, ваше величество, это место не похоже на парадиз,[28] — покачала она головой. — Да и не место это, вовсе. Там, видите ли, нет пространства и времени, ваше величество. Чистое нигде.

Король тяжело вздохнул и, словно бы, обессилев, откинулся на спинку кресла.

— Позволите, ваше величество? — подал голос гроссмейстер де Вексен.

— Да уж! — взмахом руки разрешил Максимилиан.

— Сударыня, я правильно понял, что вы утверждаете, что находились в Посмертье во плоти?

— Серьезно? — подняла бровь женщина. — Я такое могла сказать?

— Но… — начал, было, гроссмейстер.

— Душа, уважаемый! — усмехнулась Теа. — В Посмертье находилась моя душа. Вы понимаете разницу?

— Но, — возразил неугомонный де Вексен, — откуда же, тогда, взялось тело, в котором вы сейчас предстали перед нами?

— Его создал, вернее, воссоздал кавалер де ла Аури, — мягко, как ребенку, объяснила гроссмейстеру Теа. — Он же помог мне вернуться из Посмертья.

Она посмотрела на Августа и тепло ему улыбнулась. Намек более чем ясный. Во всяком случае, для людей, собравшихся в Зеркальной гостиной.

— Ни то, ни другое невозможно! — закричал Гроссмейстер, вскакивая со стула. Переход от снисходительного величия к истерике оказался неожиданно резким. Гроссмейстер проявил слабость, и Августу это понравилось.