Книга Крылья Руси - Галина Гончарова

Да, именно так.

Он полюбил эту женщину, стоило только ему увидеть, как она стоит на башне и встречает гостей. Как, очаровательная, пригубляет из одного кубка с Имре, как смеется, запрокидывая голову, как нежно относится к своим детям, полюбил без меры и без памяти.

И – без взаимности.

Речь Антонина лилась сплошным потоком, он описывал свои чувства, сулил звезды с неба, умолял, просил, клялся…

Илона молчала. Сначала она была ошеломлена наглостью мужчины, потом же….

Любовь никогда не оставляет женщину равнодушной. Пусть ей не нужен этот мужчина, но и оскорблять она его не хотела, слишком хорошо зная цену и обиде, и обиженной верности. Наконец Антонин замолчал – и Илона чуть коснулась его плеча.

– Встань, Антонин.

– Моя королева…

– Я уже немолода. Я замужем. У меня трое детей.

Судя по горящим глазам – это Антонина не остановило. В следующий миг Илону стиснули в объятиях, а к губам прижались жадные губы, напомнившие женщине двух жирных слизняков.

В тишине башни пушечным выстрелом прозвенела пощечина.

Антонин отшатнулся на миг, тут же дернулся вперед – схватить ее, объяснить, что она неправильно все поняла, но только с ним Илона может быть счастлива. Только он сможет дать ей – весь мир.

Поздно.

– Не смей никогда ко мне прикасаться. Убью.

Перед глазами мужчины сверкнуло лезвие кинжала. Держала его Илона очень умело – и в ход пустила бы, не раздумывая.

Илона ушла, оставляя за собой мужчину, чья любовь медленно перерастала в ненависть под звездным светом. Ишь ты, какая!

По-хорошему не хочешь!!?

Так ты еще умолять меня будешь!!!

* * *

– И что у нас тут?

Первым было вскрыто письмо от Леопольда.

М-да, изворачивался венценосный коллега, что тот уж на сковородке. Писал, что Венгрия вообще-то исконно его владение и поддерживать смутьянов и бунтовщиков нехорошо, а то ведь и с русским государем такое может случиться. А помолвки… ну, вместо уже заключенных, Леопольд может поспособствовать… ведь и брат русского государя с невестой счастлив в Португалии?

Найдутся и другие женихи с невестами!

Так что не надо поддерживать поляков и венгров. Вместо этого можно употребить русские войска с большей пользой – воевать турок. Это дело богоугодное, нужное и важное. Для всех.

Алексей только фыркнул.

– Он думает, мы тут идиоты?

– Варвары. И что?

– Обидно, знаешь ли…

– Алеша, пусть нас считают идиотами, и недооценивают. В могилках раскаются!

– А кто их туда укладывать будет? По могилкам? – поинтересовался Иван.

Софья задумалась. Леопольда трогать… да можно! Но сложно и есть опасность засветиться! Такого ей точно не простят!

– Сам помрет рано или поздно.

– И что нам делать, если поздно?

– Тянуть время, – Софья пожала плечами, – а заодно заняться Эженом. Он, говорят, хороший полководец, хоть и молод. Приглядеться, познакомить его с паном Володыевским, с Воином Афанасьевичем, а то и вовсе в Крым убедить съездить. Чтобы посмотрел, как у нас там набеги пышным цветом цветут.

– Леопольд, по-моему, на то и рассчитывает. Что я ему дам войска – и пойдет Эжен на османов через Крым, Молдавию и Валахию, аккурат на соединение с Леопольдом. А по дороге и Венграм плохо придется. Моими руками, между прочим!

– Ну, рассчитывать-то не грех. А в остальном – до весны ему никуда не деться, а там посмотрим.

– Думаешь, до весны его удастся обработать?

– Посмотрим, стоит ли он того, и сможем ли мы предложить ему больше. Может, проще завербовать, чтобы работал и на нас, и на них.

Софья не стала говорить, что молодой человек явно честолюбив. А честолюбие – это такая струнка, на которой можно сыграть любую мелодию. Вообще любую.

Только пообещай ему власть. А дать ли ее… ну, как повезет. Эжен не первым будет, кто останется служить на Руси. А что не русский…

Да тьфу на ту национальную принадлежность! Багратиону скажите, что он не русский, Пушкину, Беллинсгаузену, Крузенштерну, Далю… каких только корней у них не было, а родина – Русь! И точка! Неважно, что они еще не родились, Софья-то о них знала! И скажи неизвестный самоубийца этим людям, что они – не русские… Ха! Софья даже пожалела бы таких экспериментаторов. Недолго.

– Это то, на что он рассчитывает. А обещает он что?

Ваня, как всегда, зрил в корень. Царь – не карась, да и тот на голый крючок не клюнет.

– Обещают нам… ну, что нам обещают? – Алексей еще раз пробежал глазами письмо, чтобы точно ничего не упустить. – Выгодные браки для детей. Это первое. Трофеи от похода на турок. Ну и земли, если завоюем.

– Неубедительно.

– Так Леопольд же! Что он сейчас нам может дать, кроме обещаний? Под ним самим трон шатается!

Софья передернула плечами. Поддерживать Леопольда не хотелось, оставалось тянуть время. Раньше весны все равно никто никуда не пойдет, а там – видно будет.

– А Папа Римский?

– А у этого все намного интереснее. Ты же в курсе, что к нам за последнее время сбежала куча народа?

Софья фыркнула. Ей ли не быть в курсе? Сколько она ради этого пахала, сколько агентов рассылала, сколько умов вербовала…

– Во-от… Католики – в том числе. Ну и гугеноты. И Папа Римский пеняет, что это – нехорошо.

– Что они бегают?

– Что они без храмов.

Софья фыркнула.

– Да прямо уж без храмов? На каждом шагу храмы стоят.

– Не католические же…

– Ну, тогда несправедливо получается. Католикам мы храмы строить разрешаем, а гугенотам – нет? Или Папа за всех радеет?

– Нет, только за католиков. Просит, чтобы я разрешил, да и намекает, что Леопольду помочь – дело важное и нужное.

– Пффф… Давай отпишем, что это неполиткорректно.

– Что?

Софья чертыхнулась про себя. Вот ведь… иногда расслабишься – и вылезает эта чертова память! Как наслушаешься ахинеи, еще в двадцать первом веке…

– Ну, то есть неправильно. Мы – православные христиане, соответственно, если разрешать строить свои храмы католикам, то и гугенотов уважить надо, и мечети хорошо бы поставить, и капища… а что? Старым богам же до сих пор кое-кто поклоняется.

– Сонь, имей совесть.

– Но принцип-то именно такой. Если не давать никому – то никому и нельзя. Если одному разрешить – то и всем можно. Так что… никак мы не можем разрешить строительство чужих храмов на православной земле. Сам понять должен.