Книга Говорит командир корабля. Вопросы, ответы и наблюдения опытного пилота - Патрик Смит

Это крайний случай, однако данный принцип применим ко многим удаленным друг от друга городам. Именно поэтому пассажиры, летающие из США в Европу, оказываются не только высоко в воздухе, но и высоко, если смотреть по карте, — они пролетают над Ньюфаундлендом, Лабрадором и иногда над ледяными просторами Гренландии. Если говорить о рейсах через Тихий океан, то и здесь все то же самое: из Лос-Анджелеса в Пекин вы летите над Алеутскими островами и самыми восточными регионами России.

Меня интересуют трехбуквенные коды аэропортов. Многие из них кажутся бессмысленными

Трехбуквенные коды[61] составляются Международной ассоциацией воздушного транспорта (International Air Transport Association, IATA). Это отраслевая организация, защищающая интересы индустрии по всему миру. (Существуют также четырехбуквенные коды, присваиваемые аэропортам мира международной организацией гражданской авиации (ИКАО), созданной ООН, но они используются исключительно в навигационных и технических целях.) Бывают очевидные аббревиатуры (BOS — Бостон или BRU — Брюссель) или интуитивно понятные (LHR — лондонский Хитроу). Многие сокращения, кажущиеся на первый взгляд случайным набором букв, были образованы от прежних имен аэропорта. MCO — это сокращение от McCoy Field (так изначально именовался международный аэропорт в Орландо). ORD, обозначение аэропорта О’Хара в Чикаго, отдает дань уважения старому названию — Orchard Field. Другие имена даются по географическим ассоциациям или отсылают к конкретным людям (некоторые из этих отсылок трудно понять). В Рио-де-Жанейро ваш самолет приземлится в Галеане на острове Губернатора (Ilha do Governador) — отсюда код GIG. На Мауи аэропорт OGG назван в честь Бертрама Огга, уроженца Гавайев и пионера воздухоплавания в тихоокеанском регионе[62].

Финны не переживают, что их столица — это HEL, как и сирийцы — от того что их главный город — это DAM[63]. Если вам когда-нибудь придется лететь в DAM или в HEL, лучше при регистрации не использовать коды.

Глава 4

Когда полеты — это работа
Удивительная и странная жизнь в полете

Правое сиденье[64]: воздушные винты, синтетические рубашки и прочие воспоминания

Бостон, 1991 год

Я протягиваю руку к пусковому тумблеру левого двигателя. Жаркое июльское утро, снаружи воздух не поступает, мы отчаянно пытаемся провернуть воздушные винты. Маленький Beech-99, стоящий на площадке аэропорта Логан, превращается в душегубку, и пассажиры вряд ли будут рады, если их экипаж загнется от теплового удара.

Нет ничего хуже, чем полет в Нантакет в середине лета. Пассажиров, летящих на остров, всегда много, они вечно раздражены и всем недовольны. В этот день мы забиты под завязку — все 15 пассажиров из фешенебельных пригородов Бостона, все в зеркальных авиаторских очках, соломенных шляпах и спортивных туфлях. Багажный отсек ломится от плетеной мебели из Crate&Barrel[65]. Проходит несколько минут, в течение которых ручная кладь раскладывается по полкам, а бедолагу, умудрившегося споткнуться о выступ лонжерона крыла в салоне, приводят в порядок. Пора вытереть пот со лба и начинать. «Поехали», — говорю я. В руке измятый и влажный от пота перечень контрольных проверок.

Тумблер щелкает — немедленно раздается неровный вой турбин. Воздушный винт начинает раскручиваться, маленькая белая стрелка показывает расход топлива. Двадцать секунд спустя — проблема. Нет зажигания. Отлично! Я отпускаю переключатель, все останавливается. Мы ждем положенное время, чтобы стартер не перегрелся, повторно проходим по перечню контрольных проверок, пробуем снова. То же самое. Двигатель вращается, но не запускается. Я замечаю, что не слышу звука «щелк-щелк-щелк» со стороны системы зажигания. По какой-то причине она не запускается.

«Кэти, — говорю я тихо, — взгляни, пожалуйста, не выскочил ли предохранитель». Я чувствую, что на меня смотрят. Первый ряд пассажирской кабины в нескольких сантиметрах от кабины экипажа, между нами лишь небольшая занавеска. «Зажигание, с левой стороны».

Миниатюрная блондинка Кэти — мой второй пилот и местная звезда. Она одна из тех немногих, кому — не без труда — удалось совершить необычную смену профессий: из бортпроводницы в летчика. Девушка разносила орешки на рейсах авиакомпании Delta, пока не поменяла свою хорошо оплачиваемую работу в большой авиакомпании на труд пилота на маленьком турбовинтовом самолете. Этого ли она ждала: получать указания, находясь в раскаленном транспортном средстве, которому 31 год от роду и который по размерам не слишком превосходит ее автомобиль?

Предохранители в порядке, сообщает Кэти, проводя рукой по панели так же, как вы проводите рукой по стене, проверяя, хорошо ли приклеены обои. Она подается в сторону резервного радио, ее брови вопросительно поднимаются. Я киваю, она поворачивает ручку поиска частоты. «Служба поддержки, это борт 804, вы на месте?» Сейчас придется ждать десять минут, пока приедут механики. Температура внутри — выше 40 °C.

Турбовинтовой двигатель — по сути, реактивный. Сжигаемые газы раскручивают турбины, турбины раскручивают компрессоры и воздушный винт. Со сжиганием у нас как раз туго.

После беспомощного обращения по громкой связи к удрученным пассажирам, которые к тому моменту уже начали изучать расписание паромов, я замечаю женщину, которая сидит сразу за нами. У нее на коленях огромная плетеная пляжная сумка. Как-то мы ее проглядели. «Простите, — говорю я, — вам нужно убрать сумку наверх. Она не может оставаться у вас на коленях во время взлета».

«Взлета? — переспрашивает она. Делает паузу, немного опускает свои очки, прочищает горло. — Почему бы вам не позаботиться о том, чтобы поднять этот дурацкий самолет в воздух, прежде чем думать о моем багаже, черт побери?»

Женщина смотрит на меня, надменно поджав губы, и в ее очках отражается искаженное гримасой лицо сильно вспотевшего и очень расстроенного молодого командира экипажа — ему лишь недавно исполнилось 24 года. Самым сложным в работе ему кажется борьба с желанием воспринимать ее как данность. Я сдерживаю себя, выдавливаю улыбку, неловко усмехаюсь. Я сохраняю самообладание, заботясь не о чести Northwest Airlink, авиакомпании, на которую тружусь в адский зной. Я думаю о том 12-летнем пареньке, которым я был не так уж давно и чья главная мечта заключалась в желании носить погоны летчика гражданской авиации. Если для осуществления этой мечты иногда приходится сносить оскорбления от озлобленных пассажиров, что ж, придется это стерпеть.