Книга Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

Некоторые из этих учреждений, в конечном счете, потерпели поражение в столкновении с большевистскими Совдепами. Но, несмотря на это, данные органы, состоявшие в основном из эсеров и провозглашавшие одной из своих целей борьбу с большевизмом[329], отражали общую тенденцию к неприятию сибирской военной и политической элитой политики РСДРП(б).

В свою очередь, разгон членами Томского Совета депутатов СибОС наглядно продемонстрировал необходимость налаживания исключительно подпольной работы по подготовке свержения Советской власти. Это становилось тем более актуально, если принять во внимание, что весной 1918 года на подконтрольной большевикам территории начинается создание местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией. Такие ЧК создавались в Омске, Новониколаевске, Екатеринбурге и других городах региона. Помимо этого местные органы государственной безопасности РСФСР были представлены и филиалами Военного контроля Наркомвоена при штабах военных округов.

В таких обстоятельствах создать сколько-нибудь многочисленную тайную организацию было весьма затруднительно, но местным офицерам это удалось. По данным историка Н. С. Ларькова, общая численность антибольшевистских подпольщиков к весне 1918 года составляла 6000 человек[330], охвативших своей деятельностью почти 50 населенных пунктов Западной и Восточной Сибири.

Их работа не была вскрыта местными чекистами и сотрудниками Военконтроля по нескольким причинам. Во-первых, отказа ВЧК от использования секретной агентуры, являвшейся наиболее рациональным и эффективным средством обнаружения контрреволюционеров и заговорщиков. Во-вторых, слабости Военного контроля, не имевшего сил и средств для вскрытия преступной деятельности подпольщиков и вынужденного сосредоточить свою работу исключительно на пресечении иностранного шпионажа[331], как того требовали нормативные документы. В-третьих, наличия почти в каждой офицерской ячейке собственной контрразведки, осуществлявшей контроль благонадежности повстанцев[332].

* * *

Тем не менее даже создание достаточно мощного антибольшевистского подполья не гарантировало возможности свержения советской власти, опиравшейся на формируемые в срочном порядке части Красной Армии[333]. Толчком к началу вооруженного выступления послужил мятеж Чехословацкого корпуса в мае 1918 года, поддержанный антибольшевистскими силами в Сибири и в прилегающих районах. В результате советская власть была свергнута на огромной территории, а РСФСР оказалась отрезана от необходимых ей природных ресурсов. Так на стратегических картах Гражданской войны появился Восточный фронт, протянувшийся от Урала до Поволжья.

Начало открытого противостояния красных и белых на Востоке России имело несколько ведущих последствий для отечественных спецслужб в данном регионе. Первым из них была активизация антибольшевистских разведывательных групп, состоявших из 5–10 агентов, занятых сбором информации о советских вооруженных силах и проникновением в аппараты государственных органов РСФСР[334]. В связи с этим требовалось создание разветвленной контрразведывательной сети на территории Советской Республики.

В то же время отсутствие единого управляющего центра, осуществлявшего руководство контршпионажем в Красной Армии, привело к тому, что эта функция на Восточном фронте первоначально оказалась закреплена за следственным отделом Комиссариата публичного обвинения[335], военными комиссариатами Уральского и Приволжского округов[336] и другими учреждениями, напрямую не связанными с противодействием разведывательно-диверсионной деятельности. Борьба со шпионажем велась ими слабо[337], что вкупе с неудачами Красной Армии позволяло чешским и белогвардейским войскам занимать все большие территории.

Летом 1918 года в захваченной антибольшевистскими войсками Самаре был создан Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), распространивший свое влияние на большую часть Поволжья и даже претендовавший на придание своей власти общероссийского характера[338]. В связи с этим закономерным становился вопрос о создании в подчинении Комуча собственных вооруженных сил, получивших название «Народной армии», которая, впрочем, не пользовалась поддержкой местного населения[339].

Не во всем доверяя русским офицерам, чей менталитет зачастую противоречил идеологии социалистов из состава Самарского правительства[340], Комуч пошел по пути интеграции русских и чешских воинских частей в единую армию. Основной же его вооруженной опорой стали части Чехословацкого корпуса численностью около 10 000 человек[341]. Разумеется, это не могло не наложить отпечаток и на местные органы военной контрразведки.

Вследствие того, что большинство эсеров и меньшевиков к спецслужбам относились как к отжившему репрессивному инструменту Российской империи, воссоздание контршпионских учреждений, по их мнению, могло привести к падению демократичности собственного правительства и «возврату к старому режиму», поэтому главной опорой Комуча в области борьбы с большевистскими агентами стали разведструктуры Чехословацкого корпуса[342].

Возглавили это учреждение комендант Самары Ребенда и поручик Глинка, под началом которых служили как чешские, так и русские контрразведчики. Заместителем Глинки был ротмистр Л. Н. Канабеев[343]. В то же время возможности привлечения бывших сотрудников отечественных военно-контрольных органов к обеспечению безопасности «Народной армии» были серьезно ограничены, поскольку отношение многих офицеров к власти Комуча определялось тезисом: «Мы не хотим воевать за эсеров. Мы готовы драться и отдать жизнь только за Россию»[344]. К тому же в распоряжении Комуча практически не было опытных офицеров Генштаба[345], способных наладить систематическое противодействие красноармейским шпионам, диверсантам и агитаторам.