Книга Королевство вандалов. Взлет и падение - Ганс-Иоахим Диснер

Будучи ниже служилой знати по социальному положению, рядовые вандалы и аланы также представляли собой привилегированный слой северо-африканского государства. Менее влиятельные, естественно, в политическом отношении, чем аристократия и служилая знать, они все же являлись главной частью населения в военном и, возможно, экономическом плане. Они участвовали в военных походах на море и на суше и должны были нести также соответствующую караульную службу; при Гейзерихе они занимались почти исключительно военным делом. И все-таки уже этот король часто дополнял и заменял слишком слабых в количественном отношении соплеменников мавританскими вспомогательными контингентами. При его преемниках благодаря миру 474 г. все же наступила более спокойная фаза развития. После того как вандальское государство полностью сосредоточилось на оборонительных действиях, вандальские воины были менее востребованы, чем во времена экспансии при Гейзерихе. Разумеется, здесь также сказалось взаимодействие между внешнеполитической угрозой, оборонительной позицией правительства и нежеланием вандальских воинов идти на военную службу. Однако заданное Гейзеритом направление в конечном итоге не оправдало себя. Он выделил соплеменникам в пределах «sortes Vandalorum» (наделов варваров) земли, свободные от налогообложения, с достаточной рабочей силой (рабы, колоны), ожидая, что они захотят постоянно преумножать свою собственность грабительскими походами. При этом он не учел быстрого процесса романизации, который вскоре сделался очень заметным вследствие влияния многочисленного провинциального населения. Правда, следует подчеркнуть, что аристократия и служилая знать, также как и клирики арианской церкви, подверглись процессу романизации быстрее, чем основная масса вандалов: эти привилегированные слои больше сходились с влиятельными провинциалами, быстрее овладевали латынью и перенимали с ней многое из образа мышления и круга представлений покоренного населения. Кроме того, ввиду своих довольно значительных экономических возможностей они быстрее предавались удовольствиям прежнего высшего слоя, театральным представлениям, баням или радостям охоты, чем простые вандалы. Эти «воины», как их вполне можно назвать из-за их простоты, еще вплоть до похода Велизария сохраняли привычку к лишениям походной службы или морских переездов, и их нельзя считать столь изнеженными, как это делает Прокопий, который, видимо, слишком сильно ориентировался в своих суждениях на великолепие дворцов знати (например, королевского дворца в Грассе, который оказался промежуточной остановкой в походе Велизария) или на роскошь богатых жителей Карфагена. Если Людвиг Шмидт (155) подчеркивает, что «сильнейшие элементы сословия растворились в новой служилой знати», то возникает определенное противоречие с источниками, которые представляют мягкими и изнеженными служилую знать или арианский клир, но не массы рядовых вандалов. По крайней мере, при Гейзерихе и его наследнике народные и вооруженные силы вандалов в целом находились еще в исправном состоянии. Однако проявлялись опасные признаки ослабления, так что у Гунериха наряду с династическими и религиозными было достаточно иных причин, чтобы попытаться по возможности остановить процесс романизации и обращения в ортодокальную веру своих соплеменников. Его наследники, напротив, вновь стали проводить более мягкий и непоследовательный курс, который шел навстречу одновременно и положительным, и отрицательным аспектам романизации. К сожалению, в источниках не задокументирован конечный итог этого развития. Из искаженных ненавистью описаний ортодоксальных авторов можно извлечь конкретную картину вандальства времен Гелимера в столь же малой мере, как и из восхвалений «придворных поэтов», которые, естественно, давали романизации самую позитивную оценку.

Войско и флот

По поводу войска и флота нового вандальского североафриканского государства высказывались самые разные точки зрения [168]. Оба «рода войск» находились в распоряжении короля, обычно являвшегося и верховным главнокомандующим. Этот обычай, существовавший и до, и после Гейзериха, который можно справедливо охарактеризовать как традицию, восходящую к германским племенам Тацита, был поколеблен уже, возможно, при Гунерихе. Хильдерих из-за своей неспособности к управлению государством совершенно изменил ему и тем самым окончательно вызвал государственный кризис. Важнейшей войсковой единицей была тысяча, которая, подобно соответствующей единице поселения, находилась под началом тысячника. Нам ничего не известно о менее крупных подразделениях, хотя они, несомненно, должны были существовать. В период военных действий несколько тысяч часто объединялось под руководством одного принца; возможно, военным руководством занимались и comites («комиты»), зачастую появляющиеся в качестве королевских посланцев; подтверждением тому служит их выступление в качестве «полицейских чинов» [169]. Для вандальских методов ведения войны был характерен исключительный упор на конный бой, что следует возводить еще к традициям силезского и венгерского периодов. Представление о вандальском коневодстве дают многие письменные источники, но прежде всего обнаруженная под Карфагеном (Бордж Джедид) мозаика, на которой изображен хотя и невооруженный, но определенно вандальский всадник в куртке и узких штанах, несомненно принадлежащий к служилой знати [170]. Вооружение воинов состояло из копий и мечей, но иногда сражались и дротиками или луком и стрелами. Это «распространение» кавалерийских возможностей на «бой на расстоянии» было, пожалуй, неизбежным, тем более что практически полностью отсутствовали собственно пехотные формирования и, кроме того, оборонительные сооружения и осадные орудия. Уже в период завоевания Африки вандалы потерпели множество неудач при попытках захватить укрепленные города. Позднее в пределах собственного государства они оставили города в целом неукрепленными, чтобы облегчить себе их захват в случае их восстания или отпадения. Такая тактика была оправданной, пока на достаточно высоком уровне поддерживалась наступательная мощь вандалов, а вандальские всадники наводили страх на врагов [171]. Однако после смерти Гейзериха сообщается о частых случаях отступлений и поражений вандальских воинов в горах и в пустынно-степной местности, а при Трасамунде и Хильдерихе эти неудачи участились еще более. Дальновидное правительство в этот момент должно было бы подумать о создании системы укреплений, которая могла бы и не быть столь далеко выдвинутой вперед, как позднеримская, но была бы в состоянии защитить центральные области с «sortes Vandalorum» (наделами варваров) или приморскими городами восточного Туниса. Однако в этом направлении не предпринималось никаких шагов, так что в поздневандальский период укрепленных городов было совсем немного, например Гиппон-Регий, мавританская Цезарея, Гадейра и Септон; еще при Гелимере Карфаген не обладал никакими укреплениями, так что король не решился оборонять его против Велизария. Естественно, на островах Средиземного моря, таких как Сардиния. располагались гарнизоны, но о тамошних укреплениях нам также ничего не известно. Так как исследования по фортификации этой эпохи еще далеко не закончены, и следует считаться с возможностью определенного пересмотра этих утверждений. И все-таки общее впечатление от нарисованной здесь картины скорее всего не подвергнется изменениям; литературные источники, в том числе Прокопий, своими глазами повидавший многие области вандальского государства, единодушны в своем суждении о беззащитности населения королевства вандалов; в типичном случае они подчеркивают также, что многие жители сами укрепляли свои дома и поместья, чтобы по крайней мере иметь возможность сопротивляться внезапным нападениям.