Книга Занимательное волноведение. Волнения и колебания вокруг нас - Гэвин Претор-Пинней

Хотя внешний облик инструмента со временем претерпевал изменения, у огромного количества виол д'аморе, изготавливавшихся в XVIII веке, на пике их популярности, имелась одна общая черта — под шестью или семью струнами того же самого расположения, что у скрипки или альта, шел ряд резонансных струн — они находились под грифом. Струны были настроены на те же ноты, что и верхние, но музыкант во время игры их не касался. Они вибрировали под воздействием звуковых волн непосредственно задействованных в игре струн. Их ответный резонанс придавал инструменту гораздо более мягкое, богатое звучание — Леопольд Моцарт, отец Вольфганга Амадея Моцарта, утверждал, что эти «звуки особенно очаровывают тихим вечером».

Резонаторные отверстия, или эфы, в передней части виолы д'аморе повторяли форму языков пламени или арабских мечей — можно предположить, что инструмент впервые появился в землях Среднего Востока (изначально он вполне мог называться «виолой мавров»[27]). Но вместо завитка скрипки, который идет за колками, виолу д'аморе украшали искусно вырезанной головой. Чаще всего это был Купидон с завязанными глазами — достойный символ для музыкального инструмента, у каждой струны которого имелся тайный партнер, ответно вибрировавший, иногда и в унисон.

«Погоди, не подсказывай! Эту я знаю… Вивальди?» Виола д'аморе работы Жана Батиста Деге Саломона, ок. 1740 г.

В XIX веке понятие резонанса стало символом не только любви, но и сопереживания, чувств одного человека к другому, особенно в плане эмоциональном или интуитивном. Обратимся к словам писателя, историка и философа Томаса Карлайла, убежденного кальвиниста; в 1828 году он так описывал своего шотландского соплеменника, поэта Роберта Бернса: «В нем слезы и вместе с тем всепоглощающий огонь; его возможно сравнить с молнией, мелькающей посреди летнего дождя. Его душа с готовностью откликается на каждый звук человеческого существа».

Слово «резонанс» метафорически обозначало связь, выражаемую без помощи слов, почти телепатически, при которой двое настроены друг на друга. Например, в первой главе классического произведения Эмили Бронте «Грозовой перевал», написанного в 1847 году, мистер Локвуд по наитию постигает сущность своего хозяина, угрюмого Хитклифа: «Иные, возможно, заподозрят в нем некоторую долю чванства, не вяжущегося с хорошим воспитанием; но созвучная струна во мне самом подсказывает мне, что здесь скрывается нечто совсем другое: я знаю чутьем, что сдержанность мистера Хитклифа проистекает из его несклонности обнажать свои чувства или выказывать встречное тяготение». То же самое можно сказать и о произведении «В дороге» Джека Ке-руака, написанном более сотни лет назад, в котором автор описывает отношения между Уильямом Берроузом и его женой Джоан Воллмер как весьма своеобразный резонанс душ: «Неожиданные нотки черствости и холодности между ними на самом деле были ничем иным, как своеобразным чувством юмора, — хохмя, они обменивались свойственным только им набором тончайших вибраций».

В конце 1960-х и в 1970-е годы метафора вернула себе первоначальный смысл. Под словом «резонанс» снова стали подразумевать способность настроиться на волну окружения — хрустальные сферы с вращающимися вокруг планетами сменили размалеванные масляными красками всех цветов радуги стены ночных клубов. «Бич Бойз» пели о том, что нужно настроиться на хорошие вибрации, а Том Вулф в «Электропрохладительном кислотном тесте» писал: «…что-то происходит, возникает какая-то напряженность, кругом дурные вибрации». В 1966 году Тимоти Лири бросил клич: «Включись, настройся, улетай», — который позднее объяснил так: «Настройся — то есть живи в гармонии с окружающим миром».

* * *

В этом году, слушая игру музыкальной группы в нашем поселковом клубе, я вдруг поймал себя на мысли: а ведь за все время выступления музыкантов о резонансе я ни на минуту не забывал. И не потому, что группа играла на виоле д'аморе XVIII века. Наоборот, один из участников ударял в ханг, немного похожий на стальной барабан, но в виде «летающих тарелок» — музыкальный инструмент, придуманный в Швейцарии в 2000 году. А о резонансе я думал потому, что музыка на меня определенно подействовала.

Может, все дело в том, что я редко куда выбираюсь. Однако, думаю, играли музыканты действительно хорошо — внутри у меня все будто вибрировало в унисон, душа пела. Интересно, что при этом испытали остальные слушатели? Группу тепло приветствовали, но я уверен: музыка вызвала у публики самые разные чувства — у каждого свои. Что вполне в духе метафорического смысла резонанса. А ведь и правда, это как со струнами, настроенными вразнобой: то, что цепляет меня, совсем не обязательно созвучно вашему настроению. И все же, почему музыка оказывает на нас такое сильное влияние? Загадка да и только.

Древних греков поражала волшебная сила музыки, ее способность успокаивать или будоражить человеческую душу. Изучая математику и музыку, Пифагор совершил открытие — у музыкальной гармонии математическая основа. Он обнаружил, что наиболее гармоничные музыкальные интервалы — октава, кварта, квинта — находятся между нотами, чье расположение объясняется простой арифметикой. Например, у струнных инструментов две струны одинакового веса и силы натяжения созвучны в том случае, если их длины будут соответствовать простым пропорциям. Струны, разделенные октавой (то есть двенадцатью полутонами) будут укладываться в пропорцию 1:2 — одна струна в два раза длиннее другой. В случае же с квинтой (семь полутонов вверх) длины будут укладываться в пропорцию 2: 3. Ну а кварта (пять полутонов) подчиняется пропорции 3: 4. Получается, красота звуков имеет под собой строгое научное обоснование. Это открытие вдохновило Пифагора и его последователей на дальнейшие изыскания — они предположили, что математические выкладки, лежащие в основе музыкальной гармонии, могут объяснить устройство жизни, Вселенной… всего. Пифагор уверовал в математическое обоснование музыкальной гармонии и довольно долго придерживался этой идеи. Пифагорейцы утверждали: математические формулы, объясняющие ход Луны, планет и звезд по ночному небу, подчиняются музыкальной гармонии, порождают музыку сфер — вибрации или ноты, которые мы не слышим, но которые превосходно гармонируют друг с другом. Более того, мы, люди, также порождаем неслышимую ухом музыку, являемся инструментами, способными издавать ответные вибрации. В этом, согласно теории Пифагора, и кроется секрет нашей восприимчивости к музыке слышимой. Музыкальный инструмент под названием «человек» временами может настраиваться и отражать неслышимую ухом музыку сфер. Надо полагать, именно об этом «Бич Бойз» и пели.

* * *

Хотя резонанс и служит яркой метафорой такому понятию, как общение, у этого физического явления есть другое, гораздо более прозаическое назначение — осуществлять все виды приема и передачи информации.

Резонансный контур лежит в основе принципа действия мобильного телефона, ноутбука с адаптером беспроводной сети, автомобильного радиоприемника или даже такого устройства, как радионяня. У резонансного имеется собственная частота, на которой он совершает колебания наиболее охотно; эта частота определяется конфигурацией резисторов и других электронных штуковин. Колебания — не что иное, как движение электрического тока туда и обратно по проводам контура. Принцип тот же, что и в примере с качелями на детской площадке — компоненты устройства создают такие условия, при которых ток колеблется в проводах особенно быстро.