Книга Удивительные истории о словах самых разных. Книга о том, ЧТО мы говорим, сами того не ведая - Виталий Бабенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть только один перевод «Фауста» на русский язык – прозаический перевод Александра Лукича Соколовского, вышедший в 1902 году, – где эта строка с «Воландом» переведена хотя и неточно, но близко к оригиналу: «Эй, вы! Место! Идет господин Воланд!»53.
Известно, что Булгаков знал о переводе Соколовского и Воланда взял именно оттуда. Известно также, что Михаил Афанасьевич хорошо знал немецкий язык и делал выписки из «Фауста» именно на немецком. Булгаков долго размышлял, как бы ему назвать князя тьмы, перебирал малоизвестные имена (были, например, варианты «Азазелло», «Велиар»), но остановился всё же на совсем малоизвестном: Воланд (однако же не «Фоланд»).
О Булгакове написано очень много – и о его жизни, и о работе над великим романом. Немало фактов можно почерпнуть, например, в «Булгаковской энциклопедии», – проблема лишь в том, что ни эта энциклопедия, ни какая-либо другая не сможет объяснить, откуда взялось само слово «Воланд».
А взялось оно вот откуда. «Воланд» и похожие слова («волант», «волонт», «волонте») начиная примерно с XVI века действительно обозначали в европейских языках (французском, английском, немецком, итальянском) нечистую силу или беса. Или проказливого беса («лукавого»). Или ловкого жулика. Или же проворного, быстрого, живого, шустрого, а также сообразительного и находчивого человека. Или капризную, взбалмошную личность – словом, ветреника. «Ветреник» – лучший перевод, потому что немецкое «воланд» (Voland) пришло из старофранцузского, где volante, а еще раньше volans означало «способный летать; летающий» (в основе – старая добрая латынь: глагол volare, «летать»).
Имейте в виду: в бадминтоне «волан» – того же происхождения, и означает он «летающий».
Во всех культурах и мифологиях нечистая сила (духи, демоны, дэвы и прочие) обладала способностью к полёту: летание – это проявление сверхъестественных, нечеловеческих свойств.
Жуликов тоже в разных языках называли «летунами»: сейчас он здесь, а через минуту исчез – сделал свое дело и «улетел».
Русское слово «упырь», породившее европейского «вампира» и вернувшееся к нам уже именно «вампиром», означает… «летающий»!
Корень здесь – «-пыр» (старославянское «пър»), тот же самый, что в словах «перо», «пернатый», «парить» и даже «прапорщик» (это слово – производное от старославянского «прапор», означающего «знамя»; что знамя делает? – ну, конечно, развевается, вот «прапор» – это и есть полотно, которое развевается – парит! – на древке, а «прапорщик» – не кто иной, как «знаменосец»).
Летучая мышь «нетопы́рь» – опять-таки «летающая», причем «летающая ночью» («нето-» – это старославянская модификация латинского noctis, родительного падежа слова nox, «ночь»).
Что еще добавить к разъяснению слова «Воланд»? Ну разве лишь следующее: в европейских странах (не только скандинавских) фамилии Voland (англ.), Volant, Volante (фр.), Volonte (ит.) весьма распространены, и ни один носитель такой фамилии не видит в ней ничего «демонического».
Пусть слово (имя, фамильное имя) «Воланд» не такое уж и смешное, но, во всяком случае, занятное, ибо этимологически оно означает только одно: «летун».
Ну что, читатели, бить будете?
Если да – мне впору откладывать книгу и готовиться к обороне. Или укрыться за забором. Или опустить забрало. Благо, что все выделенные слова… однокоренные! Только имейте в виду, что слово «оборона» – весьма опасное: можно сильно уколоться. Ведь и «оборона», и глагол «бороться», и «забор» с «забралом», и «борона», и «борода», и даже слово «брань» (как в смысле ругани, так и в смысле битвы) восходят к древнерусскому слову «боръ», означавшему не только «сосновый лес», но и «сосну», и «хвою» (то, что колет), а также много чего другого. Ведь «боръ» родствен древневерхненемецкому berjan, «ударять», греческому pharo, «колю», латинскому forare, «протыкать, колоть», и восходит к протоиндоевропейскому корню bher-, обладавшему значениями «колоть, наносить колотые раны, пронзать, сверлить» (надо ли говорить, откуда взялась «бормашина»?). И ведь все складывается: где бор, там и дерево; где дерево, там и колья для забора, и дубина для драки; а где драка, там и ругань.
Так как, опускать мне забрало? (В древнерусском языке было «забороло», и обозначало это слово «крепостное укрепление в виде стены».)
Если нет, тогда перейдем ко второму разделу, который называется так (проницательный читатель, да еще возымевший вкус к игре слов, наверное, уже догадался):
слова веселые, но необязательно смешные…
Этот раздел мог бы назваться и по-другому: «Слова навскидку». Так получилось, что мои друзья (а среди них мои студенты, которых я тоже, конечно, причисляю к друзьям) предложили мне объяснить им несколько слов – совсем немного, полтора десятка.
Вот они – в алфавитном порядке:
1. Время
2. Гаджет
3. Диплом
4. Досуг
5. Дорогой
6. Здравствуйте
7. Карьер
8. Карьера
9. Любовь
10. Небо
11. Привет
12. Прощай
13. Солнце
14. Студент
15. Фокус
Почему именно эти слова? Я же написал: «так получилось». Набор мог бы быть совсем другим. И не таким коротким. И не столь простым. И может быть, довольно трудным для объяснения. Но… – мои друзья захотели узнать причины как раз тех пятнадцати слов, которые я перечислил. Я, конечно, удивился – коллекция получилась весьма неожиданной. Но куда деваться? Сам напросился. И мне не осталось ничего другого, как взяться за дело.
Вот только порядок слов я решил изменить и расположил их так:
1. Здравствуйте
2. Привет
3. Небо
4. Солнце
5. Время
6. Досуг
7. Гаджет
8. Дорогой
9. Любовь
10. Студент
11. Диплом
12. Карьера
13. Карьер
14. Фокус
15. Прощай
Почему? Во-первых, так удобнее мне. А во-вторых, так удобнее – уверяю вас! – читателю. Он, читатель, без труда увидит, что все слова связаны друг с другом (вообще говоря, ВСЕ слова связаны между собой, но это особый разговор); отметит, как из одного слова вытекает – выходит! выскакивает! – другое, из другого – третье, и так далее; поймет, что перед ним не просто рассказ о словах, а путешествие от слова к слову; и, наверное, удивится, что предложенные произвольные слова образуют единую, связную цепочку. В-третьих же, такая последовательность представляется мне вполне логичной: она начинается со «Здравствуйте!», а заканчивается: «Прощай». Ну разве не естественный порядок вещей?
