Книга Прах на ветру - Анна Чиж-Литаш

– Я не знаю. Но, я уверен, что им вряд ли двигали благородные помыслы.

– Здесь я с вами полностью согласен. Я скажу вам больше, он взял их на работу из жалости. Не той человеческой жалости, благодаря которой мы кормим бездомных котов на улице, со щемящим сердцем бросаем монеты в ладони безногому попрошайке, а той жалости, которая тешит наше самолюбие, подкрепляет собственное эго за счет никчемности других. Омерзительное качество, присущее роду человеческому!

Коваль Александр Васильевич сидел с каменным лицом. Ни морщинки, ни движения.

– Уважаемый Александр Васильевич, я знаю, что вам тяжело все это слушать. Вы потеряли друга, коллегу. Но потерпите, так нужно, – полковник отеческим тоном старался успокоить мужчину, видя, как он еле сдерживает гнетущую его боль. – Олег Викторович, вы в курсе, что ваши подчиненные отдавали пятьдесят процентов зарплаты Мазалевскому?

– Нет… – Бубнов был шокирован, – Саша, это правда?

Коваль молчал.

– Саша, почему ты мне не рассказал? Все же в курсе, как вам были нужны деньги! Дети, больные родители…

– Давайте я отвечу на этот вопрос, – полковник приподнял руку, как школьник, желающий ответить на уроке. – Потому что Мазалевский запретил им это делать. В противном случае он выкинул бы их на улицу. У них не было выбора. Понимаете, просто не было выбора! – Виноградов начинал накаляться.

– Я еще ничего, но Валера держался из последних сил! Сами понимаете, трое детей, лежачая мать… Как они теперь будут без него! – Коваль еле сдерживал слезы. – Такое чувство, что эта фирма проклята! Обернитесь, взгляните, какие разгромленные судьбы у этих людей, – он обвел рукой присутствующих, – а Мазалевский, он как воплощение темной стороны человечества. Иногда мне казалось, что все это розыгрыш. Ну не может в одном человеке быть столько дерьма! Ан нет, оказывается, может… В последние дни меня посещает мысль: а вдруг Валера покончил с собой? Не выдержал? Он был очень уставший, приходилось подрабатывать по выходным. Может, сдали нервы?

– Вы думаете, он мог предать своих детей, жену и мать? Глупости, – полковник сказал тоном, нетерпящим сомнений. – Это просто судьба. Беспощадная судьба-злодейка, – полковник достал из пачки последнюю сигарету.

Все снова молчали. Полковник курил и внимательно изучал записи в блокноте. До финиша осталось всего несколько шагов. Он знал, что они будут столь же тяжелыми, как и предыдущие девять. Девять из одиннадцати.

Сейчас же предстояло вскрыть десятую карту – даму бубновую.

– Виктория Сергеевна, я все время вглядывался в ваши черты лица. Мне казалось, что я уже где-то встречал подобный разрез глаз и овал подбородка. Вы скажете, что мы все похожи друг на друга, и я даже с вами соглашусь! Но эти глаза! Я был уверен, что встречал их раньше. И я вспомнил! Мне пришлось изрядно покопаться в вашем прошлом, правда, я нашел все ответы.

Александр Петрович достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. Несколько секунд он, не отрываясь, смотрел на нее, будто-то не решаясь показать ее присутствующим.

– Вы знаете, кто изображен на этой фотографии? – полковник повернул фото лицом к присутствующим.

– Вы издеваетесь? – усмехнувшись, спросила Иванова. – Это наш бывший руководитель.

– А вот и нет, – полковник глазами встретился с Ульяновой, – Виктория, а вы узнаете человека на этой фотографии?

– По-моему, Иванова дала исчерпывающий ответ, – ответила она.

– Ох уж эти женщины! Сплошные завесы тайны! – полковник еще раз пробежался глазами по фотографии. – Это ваш отец, Виктория, и вы прекрасно об этом знаете. Жаль, что он так и не успел с вами познакомиться.

Ульянова смотрела на полковника с вызовом. Она была уверена, что полковнику все известно, поэтому скрывать какую-либо информацию было глупо.

– Много лет назад отец бросил вас, так и не успев познакомиться. Узнав от вашей матери, что вы появились на свет, он был весьма огорчен. На тот момент у него уже была семья, недавно родился сын. Вы ему были ни к чему. Когда ваша мама пришла к нему за помощью, он выбросил ее на улицу. Когда она пригрозила рассказать правду его семье, Мазалевский сделал все, чтобы ее уволили с работы. Это было предупреждение. Первое и последнее. Больше она к нему не приходила. Вы не должны были узнать правду. Ваш отец был военным, служил в Афганистане, где погиб в ходе наступательной операции. Эту довольно популярную историю вам и рассказала мама, – полковник старался говорить спокойно, по возможности щадя чувства Виктории.

– Он выкинул ее на улицу, как щенка, – сквозь слезы сказала она. – Такое невозможно простить и забыть!

– Будьте сильны, дитя мое! Когда вы узнали правду, вы сразу решили отомстить за слезы матери. План у вас был продуман до мелочей. Вы даже профессию выбрали не ту, что хотели, а ту, с которой можно было устроиться на фирму к отцу! В итоге, красный диплом был у вас в кармане. Дело оставалось за малым: трудоустроиться к Мазалевскому. Но и здесь вы все продумали заранее! Вы каким-то образом умудрились попасть на практику в эту компанию и успешно зарекомендовали себя. Поэтому трудоустроиться вам было не сложно, – полковник мысленно аплодировал смелости и решительности Виктории. – На протяжении полугода плечом к плечу вы трудились рядом с отцом, который даже и не подозревал, что рядом ходит его родная дочь. А теперь самый главный вопрос: зачем вам все это было нужно?

Ульянова смотрела на полковника и молчала.

– Ну что ж, тогда я отвечу на этот вопрос! Для того чтобы убить вашего отца! Наказать его за то, что он сделал с вашей мамой, за то, что лишил вас полноценного детства! Я угадал?

– Попали в яблочко! – с усмешкой в голосе сказала Ульянова.

– Хочу сразу обратиться к вашей подруге Екатерине Коско. Такой преданной и самоотверженной дружбе может позавидовать каждый. Даже мы с Сергеем Васильевичем не столь близки, хотя, наверное, нужно спросить у него, – полковник с любовью посмотрел на старого друга, который все это время молча сидел рядом. – Екатерина была главным помощником для Виктории, можно сказать, вдохновителем! Она была готова идти с вами хоть на край света. К слову, именно здесь вы сейчас и находитесь. Дальше осталась лишь пропасть… – Виноградов выдержал эффектную паузу и продолжил. – Когда вы придумывали план убийства вашего отца, вы осознавали, что вас могут посадить в тюрьму на полжизни? Вы понимали, что ваша мама лишится единственной дочки? Вы это понимали? – полковник кричал.

– Я не могла допустить, чтобы он и дальше наслаждался жизнью, разрушая чужие!

– А о вашей матери вы подумали?

– Я только о ней и думала! – слезы катились по красивым напудренным щекам Виктории, горячо обжигая кожу.

– Екатерине, в отличие от вас, нечего было терять, кроме собственной жизни. Она выросла в детском доме, не зная, кто такие мама и папа. Она с пеленок была зла на весь мир. А вот теперь, дорогие друзья, давайте зададим себе вопрос: разве так поступает настоящий друг? А может, Коско просто вымещала свое зло, свою обиду через вас? Ведь именно Екатерина подталкивала вас к очередному шагу. Вы просто выполняли чей-то грамотно составленный план. Я даже не уверен, осознавала ли Екатерина, чем именно она руководствуется. Так кто в этой ситуации главный преступник: тот, кто побудил более слабого, внушив ему свою правду, или тот, кто нанес удар?