Книга Королева Виктория - Екатерина Коути

Ужинали всегда в восемь: за стол садились вместе с придворными, гостями и министрами, если тем случалось замешкаться во дворце допоздна. Через 15 минут после того, как все, включая Альберта, рассаживались, двери в столовую открывали двое лакеев, и входила королева. Ее тарелку наполняли в первую очередь, и ужин считался завершенным, когда королева откладывала столовый прибор. Гостям частенько приходилось вставать из-за стола голодными, ведь ела королева очень быстро!

Размеренный уклад жизни нравился Альберту, однако счастье его было неполным – мешали два человека, по соринке на каждый глаз. Лорд Мельбурн и баронесса Лецен. Она хлопотала над Викторией, когда та училась ходить, он – держал за руку, когда Виктория делала первые шаги на политической арене. Старая когорта. Друзья, ко мнению которых королева продолжала прислушиваться. Но рано или поздно им придется отступить в тень. Нужно лишь подождать.

* * *

18 мая 1841 года правительство вигов потерпело поражение, а 4 июня были объявлены выборы. Новости о крахе вигов застигли Викторию и Альберта в Оксфорде, где принца удостоили звания почетного доктора. Узнав о пертурбациях в парламенте, королева был огорчена, но не сломлена. В прошлый раз она переупрямила Роберта Пиля и надеялась, что ей вновь удастся сохранить за вигами власть.

Она развязала кампанию в поддержку вигов и объезжала их замки, благо поезда позволяли быстро перемещаться из одного конца страны в другой. Виктория побывала в Пэшенджере у Куперов, в Уоберне у Бедфордов и, конечно, в Брокет-Холле у Мельбурна. Заручившись поддержкой Мельбурна, она передавала партии вигов деньги из личной казны, тем самым нарушая политический нейтралитет. Альберт следовал за женой унылой тенью. Ему претило высокомерие вигов, да и к старому цинику Мельбурну он не испытывал и тени симпатии.

Кампания не увенчалась успехом. Когда королевская чета вернулась в Лондон, палата общин была распущена. Место премьер-министра вновь готовился занять сэр Роберт Пиль.

Опасаясь повторения скандала, Альберт и Стокмар при посредничестве секретаря Энсона начали секретные переговоры с Пилем. Сводились они все к тому же вопросу о придворных дамах. Нехотя Виктория согласилась уступить требованиям Пиля и отказалась от трех самых значительных вигских леди: герцогини Сазерленд, герцогини Бедфорд и леди Норманби. Почетная должность хранительницы гардероба досталась герцогине Бакли, ставшей со временем «дорогой подругой, которую всегда приятно увидеть». Остальных дам Роберт Пиль милостиво позволил оставить.

У Пиля имелись и другие требования. Виктория должна была передать кабинету министров право назначать лорда-камергера, лорда-гофмейстера и главного шталмейстера, а также раздавать другие придворные чины. Для монарха это могло обернуться неудобством: кабинет министров решал, кто будет прислуживать при дворе, и уволить нерадивого служителя становилось гораздо сложнее. Скрепя сердце Виктория пошла и на эту уступку. Ввиду деликатного положения, сил на серьезный скандал у нее попросту не оставалось.

28 августа лорд Мельбурн подал подал королеве прошение об отставке. Прощаясь с ней, он признался: «В течение четырех лет мы ежедневно виделись с вами, и каждый новый день был для меня прекраснее предыдущего». Виктория была искренне тронута его словами. Она подарила ему флакон одеколона и несколько гравюр, которые он обещал беречь как «сокровище».

День спустя она приняла Пиля, но все ее мысли витали вокруг Мельбурна. Королева и ее бывший премьер ежедневно обменивались письмами. Обсуждали они как бытовые мелочи, так и вопросы политические, и королева по-прежнему чутко прислушивалась к советам своего наставника. Переписка королевы с вигом выводила из себя как Альберта, так и Роберта Пиля. Монарху не годится оказывать столь явное предпочтение оппозиции. И когда же Мельбурн, наконец, угомонится? Альберт решил, что сомнительным отношениям пора положить конец.

В ноябре Энсон передал бывшему хозяину составленный Стокмаром меморандум. Барон в очередной раз просил Мельбурна «позволить известной ему корреспонденции умереть естественной смертью». Он намекал, что Пиль может подать в отставку, если Мельбурн не оставит королеву в покое. Бывший премьер был разгневан не на шутку. «Проклятье! Это выше человеческих сил!» – восклицал он, но письма продолжали лететь из Брокет-Холла в Виндзор.

Осенью 1842 года у лорда Мельбурна случился инсульт. Почти в одночасье из бодрого пожилого джентльмена он превратился в немощного старика, который едва мог пошевелить левой рукой. Виктория погоревала над участью «милого лорда М.», но – увы! – он уже не годился на роль советника.

Словно пелена спала с глаз: Виктория осознала, что отношения с лордом Мельбурном уже не так важны ей, как она привыкла думать. Перечитывая свои старые дневники, она записала 1 октября 1842 года: «…Не могу не отметить, каким фальшивым мое счастье было тогда. И как же прекрасно, что с моим обожаемым мужем я обрела счастье подлинное и цельное, неподвластное влиянию политики или житейских перемен… Каким бы добрым и замечательным человеком ни был лорд М., как бы хорошо он ко мне ни относился, его общество было для меня лишь развлечением»[93].

А он по-детски радовался, если Виктория не забывала поздравить его с днем рождения. Он собирал ее литографии, а если ему случалось встретить королеву, плакал от радости. Но такие встречи становились все реже, а приглашения иссякли. Проезжая вечерами мимо Букингемского дворца, Мельбурн заглядывал в освещенные окна и, как ему казалось, мог разглядеть за ними привычные интерьеры, в которых прошли самые лучшие годы его жизни.

В 1848 году Уильям Лэм, второй виконт Мельбурн, скончался в Брокете после продолжительных судорог. Узнав о его мучительной кончине, Виктория погоревала, но не так уж долго. А когда справилась с горем, потребовала у родственников Мельбурна вернуть все ее письма к бывшему премьеру.

В своем дневнике она записала: «Наш добрый старый друг Мельбурн скончался 24-го числа. Я искренне скорблю по нему, ведь он был так ко мне привязан. Хотя он не был хорошим или решительным министром, как человек он отличался добротой и благородством»[94]. Только и всего.

* * *

Толчком к разрыву отношений между королевой и ее советником послужил его инсульт. Однако баронесса Лецен отличалась завидным здоровьем, хотя беспрестанно жаловалась на неведомые хвори. По всем признакам она могла протянуть еще долго, Виктории на радость и Альберту на горе.

Королева не мыслила жизни без своей «дорогой Дейзи», как она привыкла называть гувернантку. У Альберта находились для Лецен совсем иные эпитеты – «ведьма», «огнедышащий дракон», «сумасшедшая интриганка».

Именно Лецен, а не герцогиня Кентская стала для Альберта воплощением злобной тещи. Старая дева отчаянно ревновала к нему свою подопечную. В арсенале гувернантки имелось немало средств – мелочных, бытовых, – чтобы отправлять его существование.