Книга "Ничего особенного", - сказал кот - Майкл Суэнвик

Она лишилась отца, и вряд ли боль от этого когда-нибудь пройдет полностью. Но зато у нее теперь появился парень. Она не очень хорошо представляла себе, чем занимаются парочки, не считая танцев и секса. Но решила, что скоро разберется.

Сю-Инь опустила стекло в окне и впустила в машину восхитительную вонь болота и гниющего на свалке мусора, наслаждаясь жаркой летней ночью, ветром, взлохматившим ей волосы, и тем, как неоновые огни Ада медленно меркли в зеркале заднего вида.

Женщина, сотрясшая мировое древо

Она не была миловидным ребенком. С возрастом красоты у нее не прибавилось.

«Тебе нужно хорошо учиться, – частенько говорила со смехом ее мать, – потому что на смазливой мордашке тебе точно не выехать».

Может быть, по этой, а может быть, по какой-то другой причине отец не проявлял к ней сколько-нибудь заметной нежности. И потому Мариэлла Коуди с ранних лет направляла всю свою энергию внутрь, на умственную деятельность.

Ее родителям, а также и психиатрам, которых они приглашали, потребовалось некоторое время для того, чтобы установить, что ее частая мрачность, продолжительное молчание, пустые взгляды и высказывания невпопад являются симптомами отнюдь не умственного расстройства, а, напротив, блестящего ума. Семи лет от роду она изобрела, как выяснилось тремя годами позже, свою собственную, хотя и довольно примитивную, систему исчисления. «Мне хотелось выяснить, как рассчитать величину, определяемую сложнопрофильной кривой, – сообщила она озадаченному математику из местного университета, когда тот расшифровал ее символы, – а никто мне этого не хотел объяснить». Учитель поспешно довел ее до аспирантского уровня, после чего ребенок отказался от его услуг, так как он больше не мог ничего дать. Когда ей исполнилось одиннадцать, она после долгих и напряженных размышлений о том, что может случиться, если столкнутся две черные дыры, отправила рукописное письмо в «Заметки о прикладной физике», после чего состоялся очень продолжительный телефонный разговор с редактором журнала.

Довольно скоро после этого – ей еще оставалось несколько месяцев до двенадцати лет – какие-то чрезвычайно влиятельные люди из Стэнфорда предложили ей стипендию на весь срок обучения, комнату, питание и постоянный надзор со стороны женщины, специализирующейся на воспитании не по годам развитых юных девушек. К тому времени родители были только рады избавиться от ее, бесспорно, жутковатого присутствия.

В Стэнфорде она не обзавелась друзьями, но в остальном полностью преуспела. К шестнадцати годам она получила степень доктора философии. К восемнадцати – еще две: одну по математике, а вторую по прикладной детерминистике; эту научную дисциплину она изобрела сама. Институт перспективных исследований предложил ей должность, которую она заняла и которую за нею периодически подтверждали.

Так прошло двенадцать лет, на протяжении которых она не сделала ровно ничего, что было бы достойно внимания.

А потом, сразу после того как она прочла мало кого заинтересовавшую лекцию на тему «Предварительные соображения по поводу отрицания существования хронона», к ней в кабинет явился весьма представительный молодой человек, только что закончивший магистратуру, и сказал:

– Доктор Коуди, меня зовут Ричард Чжанг. Я хочу работать с вами.

– Почему?

– Потому что я слышал то, что вы говорили сегодня, и уверен, что ваши теории обязательно изменят наши представления обо всем на свете.

– Нет, – сказала она. – Я имела в виду: с какой стати я разрешу вам работать со мною?

Молодой человек улыбнулся с нахальной уверенностью удачливого, обласканного вундеркинда:

– Я один по-настоящему слушал то, что вы сегодня говорили. Вы выступали перед одной из самых подготовленных и непредвзятых аудиторий в мире, но она решительно отвергла ваши выводы. Экстравагантные теории требуют особо внушительных доказательств. Вам необходим подмастерье, который сможет организовать убедительный эксперимент и решить проблему раз и навсегда. Возможно, я не способен выдавать такие озарения, как вы, зато я могу разрабатывать их. Я волшебник в работе с лабораторным оборудованием. И я очень упорен.

В последнем Мариэлла Коуди весьма сомневалась. Ей пока не доводилось встречать ни одного человека, который обладал бы хоть долей той настойчивости, какой была наделена она. Как-то она услышала, что мало у кого хватает терпения рассматривать картину столько времени, сколько требуется на то, чтобы съесть яблоко, и доподлинно знала из собственного жизненного опыта, что очень мало кто способен обдумывать даже самое сложное уравнение более трех дней подряд и не устать от него.

Она молча разглядывала Чжана ровно столько времени, сколько требуется на то, чтобы не торопясь съесть яблоко. Сначала он склонил голову набок и немного растерянно улыбался. Но очень скоро сообразил, что это своего рода испытание, и замер неподвижно. Лишь моргал время от времени. Но больше никак не шевелился.

В конце концов Мариэлла спросила:

– Как вы предполагаете проверять мои идеи?

– Ну, во-первых… – Ричард Чжанг говорил очень долго.

– Так не получится, – сказала она, когда он умолк. – Но вы на верном пути.

На то, чтобы продумать эксперимент, отладить его программу и довести ее до рабочего состояния, потребовался год с лишним. Почти четырнадцать месяцев марафонских дискуссий в области физики и математики, дуэлей у грифельной доски и яростных бросков на побочные проблемы, которые, как вскоре выяснилось, не вели никуда, перемежаемых собственно экспериментами, которые проваливались самым душераздирающим образом, а результаты последующего анализа так или иначе выявляли фундаментальные ошибки в самой их концепции. Время от времени Ричард делал краткие сообщения об их работе, и, поскольку все вопросы он встречал весьма любезно и благосклонно, ни разу не ответил на неодобрительные замечания презрительным фырканьем, хохотом или продолжительным злобным взглядом, в кампусе стало складываться впечатление, что доктор Коуди находится на подходе к чему-то серьезному. На первый доклад пришло четверо слушателей. Во время последнего аудитория была забита битком.

В конце концов однажды ночью Ричард закрепил 500-милливаттный лазер на стальной столешнице лазерного стола с вибропоглощающими ножками, глубоко вздохнул и сказал:

– Что ж, полагаю, что все готово. Очки надели?

Мариэлла опустила на глаза светозащитные очки.

Ричард направил 532-нанометровый луч зеленого лазера через светоделитель на сдвоенную ячейку Покельса. Пучок, выходивший из одного торца, попадал прямо на мишень – лист белой бумаги, прилепленный к стене. Пучок из другого торца уходил в прорезь громоздкого самодельного прибора, установленного на дальнем конце стола. Там, где луч исчезал, Ричард установил маленькое зеркало, чтобы отражать луч на мишень поверх первого зеленого кружочка. Он подкручивал микрорегулировочные винты зеркала до тех пор, пока два кружочка не совместились, создав интерференционную картину.