Книга Очень тонкая сталь - Сергей Самаров

— Зеленый чай, товарищ генерал, пьется медленно, со вкусом и в больших количествах. У меня еще один вопрос возник уже по ходу дела. Я все о той красной машине «Митсубиши Лансер» во дворе…

Я рассказал, что, по словам Ивона, произошло с Рафом минувшим вечером.

— У меня сразу возникает предположение, — сказал генерал, — что Ивон пытается Рафа «отмыть». Но зачем ему это делать? Его самого покалечили, лишили возможности быстро устроиться на службу к Немчинову. Если бы Ивон имел к этому отношение, его не стали бы так бить. Просто ударили бы кулаком — нокаут, и все…

Мне сразу вспомнилось, что парень с битой, который ударил Ивона в плечо, мог и в голову попасть. Удар мог оказаться смертельным. Но он то ли не решился на него, то ли стремился нанести более легкую травму. Я рассказал об этом генералу.

— Но тебя-то они пытались всерьез бить?

— В том-то и дело, что я несколько раз пользовался их нерешительностью. Они сами, мне показалось, боялись убить. Потому я и поверил сразу, что Ивона не решились по голове ударить.

— Все равно. Это может быть и так, что Раф обманывает даже Ивона, себя выгораживая. В любом случае, будь внимательнее. Если тебя один раз попытались «вывести из игры», то могут сделать это снова. Например, постараются устроить аварию на дороге. Какую-нибудь «подставу» устроят. Опять будут деньги вымогать. Будь внимателен…

Внимательность свою я проявил сразу, еще когда подходил к своей машине. Увидел, как водитель проезжающей мимо машины пристально смотрит на меня. Должно быть, узнал. И машину увидел на служебной стоянке ФСБ. Сам я этого водителя не знал, поскольку со всеми «бомбилами» со стоянки еще познакомиться не успел. Но он, вполне возможно, узнал меня. Требовалось что-то придумать…

Глава девятая

Чтобы не использовать в качестве курьера полковника Ветошкину, я передал генералу фотографии и документы для оформления «прописки» и лицензии, и на этом мы расстались. Я поехал на стоянку, где меня подозрительным взглядом встретил Ивон.

— Где тебя носило? — впечатление складывалось такое, что Ивон желал контролировать каждый мой шаг.

— Отдал документы на регистрацию и на лицензию.

— В полицию?

— Серьезнее. Я все отдал Ирине Александровне. Она попросила ее на Лубянку подбросить, чтобы документы нужному человеку отдать. Мы с ней сходили к этому человеку, тот обещал уже завтра сделать регистрацию. Лицензия делается чуть дольше.

— Она сама когда уезжает?

— Точно я не знаю. Кажется, сегодня вечером или завтра утром. Не буду же я ее торопить.

— А брат что говорит?

— Брат больше не со мной беседует, а с бутылкой.

— Пьет?

— Регулярно…

— А жена как? Ирина Александровна…

— Молчит неодобрительно.

Ивон остался доволен моим оправданием. Дело делается, и это хорошо. Видимо, он уже знал, что меня вместе с машиной видели на служебной стоянке на Лубянской площади. Но все же радости особой он не показал. Наверное, надеялся поставить меня в затруднительное финансовое положение уже самой подготовкой документов, а тут мне все делают бесплатно. Это, видимо, выбивалось из его планов. А я остался доволен тем, как удачно выкрутился. Причем выкрутился в том числе и с подачи Ивона. Он же сам просил сделать документы как можно быстрее. Вот я и стал искать пути. И мне помогли их найти родственные связи. Все естественно и правдоподобно. Все так делают, если имеют возможность. Если не имеют, ищут ее.

Дальше день шел своим чередом. Я развозил по Москве пассажиров, по дороге успел заехать в магазин спортивных товаров, купил себе спортивный костюм, кроссовки, спортивную сумку и эластичные бинты на руки, хотя их наличие на тренировках, как и на соревнованиях по ножевому бою, вовсе не обязательно.

Более того, некоторые тренеры всегда против того, чтобы руки были защищены. Считают, что боец должен уметь терпеть боль от удара по пальцам. С этим я всегда был согласен. Терпение, выработанное на тренировках, помогает терпеть боль и в боевой обстановке.

Вообще-то я не знал, как относится к бинтам Немчинов, тем не менее, купил их, поскольку руки были моим рабочим инструментом. Со сломанными пальцами рулить гораздо сложнее. А переломы пальцев у «ножевиков» — самая характерная и распространенная травма.

Водить машину со сломанными пальцами так же сложно, как и со сломанными руками или ключицами. И лучше других это, наверное, понимал Ивон, который, как я видел, морщился, даже когда в очереди за пассажирами переезжал с места на место. Ему сложно давалась не столько работа рулем, где можно было больше загружать левую руку, а правой только за руль держаться, сколько переключение коробки передач. Если бы он ездил на английской или японской машине, проблем бы не возникло. Там коробка переключается как раз левой рукой. А на машину с автоматической коробкой он еще, видимо, не заработал ни «бомбилой», ни офицером разведки НАТО. Хотя там зарплаты с нашими армейскими, как сказал генерал Кабаков, даже сравнивать смешно. Но я про его жалованье офицера спрашивать не намеревался. По крайней мере, пока…

На стоянке, когда я появился там в очередной, уже третий, раз за день в машине Ивона сидел Раф. Я поставил машину в очередь и подошел к ним.

Протянул Рафу руку.

— Тебе, говорят, вчера досталось слегка? Как Ивону?

— Не так чтобы очень, — усмехнулся азербайджанец. — Мне только кулаком в плечо и в шею. Тем парням больше перепало.

— Сколько их было?

— Четверо. Двоих я полоснул, двое умчались, как лоси. Издали грозились меня найти. Сказали, что номер запомнили… Только я прятаться не собираюсь. Пусть ищут, я добавлю. У меня нож всегда при себе…

— А где дело было?

— Под Подольском. Деревня какая-то. Никитино, что ли…

— О! Мы с братом из Подольска родом. Правда, знакомых на месте уже почти не осталось. А то можно было бы выяснить, что за парни такие. Может, Никитское, а не Никитино? — показал я знание местности. Правда, в действительности я только жил в Подольске, а родился в другом месте. Тем не менее какие-то названия помнил.

— Может, и так.

— Это большой населенный пункт.

— Нет, там маленькая деревенька была…

— Если что, звони, мне приехать недолго. Разберемся с парнями.

— Мы все приехать можем, — поддакнул Ивон. — Если мы друг друга выручать не будем, не выживем…

Я махнул рукой, изобразив жест одновременно приветствия и прощания, и вернулся в свою машину, потому что в кармане моей куртки зашевелилась от «виброзвонка» трубка. Ответил я только тогда, когда за руль сел:

— Слушаю, товарищ генерал.

— Алексей Афанасьевич, я запросил управление внутренних дел Подольска. У них никаких случаев «поножовщины» вчера вечером не зарегистрировано. Ни в самом Подольске, ни рядом. С порезом руки человек вполне может одной повязкой обойтись. Даже если мягкие ткани до кости прорезаны. Просто один другому наложит тампон, руку забинтует, и все. А вот с порезом лица вопрос сложнее. Там обязательно требуется вмешательство хирурга. Ткани лица, если их не зашивать, разваливаются на две половины, образуя шрам. У меня выводов по этому вопросу нет. Ты уж сам выводы делай. Ивону, думаю, об этом говорить не обязательно.