Книга Мастер оружейных дел - Дарья Кузнецова

— Представила выражения лиц наших «светских дев» в момент, когда они увидят меня в твоей компании. Я даже не уверена, что буду тебя в случае чего одергивать, лишь бы полюбоваться на эти рожи!

— Приграничье Приграничьем, но высший свет везде одинаков? — понимающе улыбнулся я. Эта мысль, с одной стороны, успокоила — не такие уж они и чужие, местные жители — но, с другой, разочаровала. Потому что светские мероприятия — это одна из тех неприятных обязанностей, которая сопутствует титулу и ужасно раздражает.

Но диссонанс между простыми людьми и аристократией не удивил. Вряд ли дворяне рискуют наравне с обычными горожанами, если есть возможность отсидеться. И уж, по меньшей мере, своих женщин и детей они предпочитают прятать понадежней. И их сложно в этом упрекнуть: любой бы поступил так же.

— Наверное. Во всяком случае, моду они стараются копировать со столицы, — скривилась Нойшарэ. — Ты только не подумай, что у меня с ними тоже какие-то личные счеты или это тяжелая детская травма. — Она кивнула куда-то на потолок. — Я просто не люблю глупость и подделки, а их там слишком много.

— Все в порядке, я полностью разделяю это мнение. Насчет ухаживаний понял, а пофлиртовать-то с тобой можно будет, не огребу засеком по рукам? — поинтересовался весело.

— А в чем это будет выражаться? — чуть нахмурилась девушка.

— Я буду исключительно приличен, — на всякий случай поспешил заверить ее. — Смешить тебя, развлекать, говорить комплименты; может, руку целовать или слегка приобнимать за талию. Не возбраняется?

— Опять начинается? — Нойшарэ покосилась на меня исподлобья.

— Увы, нет. — Я постарался улыбнуться как можно более бесшабашно. — С моей стороны тебе уже ничего не грозит, мне гораздо интересней попытаться стать тебе если не другом, то приятелем. Красивых женщин много, а вот женщин необычных и умных — увы, гораздо меньше, — максимально честно ответил ей, легко выдерживая пронзительный тяжелый взгляд. — Здесь у меня тот же интерес, что и у тебя. Увлеченного своей дамой кавалера гораздо меньше осаждают скучающие без новых ухажеров девицы на выданье.

— А, ну если так, тогда — пожалуйста, — смягчилась оружейница. — Тогда это будет даже забавно. Еще бы придумать, как привить твоему приятелю ту же точку зрения. Чтобы он тоже резко начал относиться ко мне как к хорошему специалисту и потенциальному приятелю! Может, подскажешь что?

— Боюсь, с ним у тебя так не получится, — в лоб сообщил я. Дождавшись закономерного «почему», продолжил с мелочным удовольствием раскрывать перед Ойшей сущность Анатара. Я, конечно, подумывал о том, чтобы не мешать старому врагу, но не мог же отказать женщине, правда? Тем более если можно заодно сделать пакость неприятелю. — Он северянин. Почти не способен представить дружбу с женщиной, не являющейся его собственной кровной родственницей, а ты ему к тому же очень понравилась. Он перешел на «ты» — значит, начал ухаживать. А если северянину нравится девушка, он старается ее добиться, не очень считаясь с лежащими на пути сложностями, и просто не способен критически относиться к этой симпатии. Учитывая, что на моей памяти ты — первая, кем он заинтересовался… — Я развел руками. — Чисто теоретически, насколько я знаю, женщина может резко отказать, и он должен будет убраться восвояси, но есть одно «но». Это работает с северянками, а вот при общении с чужачкой может оказаться только маленькой досадной неприятностью, которую лучше проигнорировать.

— И что он способен предпринять? — хмуро поинтересовалась Ойша.

— Он умный человек и сначала попытается завоевать твою симпатию по-хорошему. Если появится конкурент, состоится поединок. Если Лар, исполняющий в данном случае обязанности твоего отца, будет против, опять-таки все кончится поединком. В совсем крайнем случае он может попытаться тебя украсть, для северян такое нормально. Впрочем, данный конкретный представитель этой расы вряд ли пойдет на подобное, не тот человек: давно живет среди равнинных жителей и не столь радикально настроен. Если только случится нечто совсем уж неожиданное, и у него не останется времени на убеждение, — продолжил я делиться знаниями.

— Стоило тогда завизжать и упасть в обморок, — уныло вздохнула девушка.

— То есть?

— Что-то мне подсказывает — я его своей реакцией на ожоги заинтересовала, — вновь вздохнула она.

— Какие ожоги? — опешил я.

— Да у него на руках. Ты же вроде хорошо его знаешь? — Девушка растерянно вскинула брови, видя мое недоумение. — Он перчатки носит, как я понимаю, чтобы скрыть увечье, и очень стесняется. Сильные старые ожоги, даже удивительно, что руки нормально слушаются. А я у тебя еще хотела спросить, где он умудрился так искалечиться!

— Я не знал, — растерянно качнул головой в ответ. — Не обращал внимания, но он вроде бы всегда в перчатках. Да я же не женщина, чтобы он передо мной раздевался или чтобы я интересовался его внешними данными! И что ты с ними сделала?

— Ничего. — Она поморщилась. — Мерки спокойно сняла, и все. Но он, по-моему, ожидал панического ужаса.

— Может, ты и права, — подтвердил ее опасения. — Я слышал, будто у них внешнее увечье — это почти гарантия отказа от женщины, и с этим уже ничего нельзя сделать. Может, он потому до сих пор себе жену и не привез, хотя по стране мотается много. А тут ты со своим неколебимым спокойствием… да, пожалуй, тебе и правда стоило завизжать.

— Вот я попала! — печально вздохнула она.

— А он тебе что, на самом деле настолько противен? — осторожно уточнил я.

— С чего бы? Нет, он мне понравился. — Ойша невозмутимо пожала плечами. — И ты тоже понравился, ты симпатичный, умный, и целоваться с тобой было очень приятно, — все с тем же спокойствием огорошила меня эта странная девушка. — Но это не повод связывать с кем-то свою жизнь. Сам подумай, какая жизнь ждет меня замужем? — уныло поморщилась она. — Дети и хозяйство? С кем-то другим еще можно попробовать побороться за свои права и за свою жизнь, но только не с северянином. И Лар и Кана — они оба почему-то думают, что я не хочу устраивать свою личную жизнь из упрямства или юношеского максимализма. Как будто я по сторонам не смотрю и не вижу, что с людьми делается после такого, особенно с женщинами, которые оказываются рядом с сильными мужчинами! Они ломаются; не сразу, но рано или поздно непременно превращаются в эти тупые сюсюкающие домохозяйственные создания. Либо постепенно сами деградируют, либо просто ломаются под давлением и гаснут. Веселые, озорные, влюбленные в жизнь, увлеченные своими интересами — все превращаются в одинаковых наседок. Да, исключения бывают, они не так уж редки, я их встречала. Но Таллий — не тот человек, который способен стерпеть подобное. Догадываюсь, как на севере живут женщины: запертыми в роскошных дворцах, вырубленных в толще скал, без права принятия самостоятельных решений, то беременными, то кормящими. А моя жизнь — эта оружейная мастерская и Баладдар. Ты, если уж на то пошло, в этом смысле гораздо перспективней: мне кажется, ты гораздо менее авторитарный человек, чем северянин, и вполне мог бы смириться с подобным обстоятельством.