Книга Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

Пребывание Святейшего в Петрограде напоминало приезды в город святого праведного Иоанна Кронштадтского; верилось, что в возрожденном патриаршестве оживет могучий дух первосвятителей Русской Церкви Ионы, Алексия, Филиппа, Ермогена, что обретет наконец Россия путь мира и правды Христовой.

Но впереди были лишь страдания. И архипастырское слово патриарха подготовляло к ним православных, помогало окрепнуть духом и с верою в Бога встретить надвигающиеся тяжелые дни разгула воинствующего атеизма.

— Устроением Промысла Божия, — обращался Святейший Тихон к петроградской пастве в святой Александро-Невской лавре, — первый приезд мой к вам как патриарха совпадает с днями конца светлой Пасхи. Святая Церковь надолго собирается отложить дивные и чудные пасхальные гимны. Сегодня мы еще слышим ее победный зов: «Христос Воскрес», но уже завтра вечером раздадутся в наших храмах иные песнопения, торжественные, но вместе с тем с ноткой какой-то грусти — песнопения, прославляющие Вознесение Господне.

И в совпадении сих событий, в этой смене переживаний и настроений наши сердца полны радости с оттенком тихой грусти, которой были объяты и сердца святых апостолов, когда они расставались со своим Божественным Учителем.

В этом совпадении нам урок того, как всякая радость «печали бывает причастна». И когда я вступал в сей священный град, когда видел великое множество встречавших меня людей — в сердце моем была радость, что не оскудела вера православная среди русских людей. Но, с другой стороны, видя умиленные лица, я замечал и некие слезы на них.

И в самом деле. Град сей давно мне известен. Я знал его, когда учился в здешней академии, но я всегда привык его видеть несколько иным. И теперь при посещении этого града невольно вспомнились мне слова пророка Иеремии, как он некогда оплакивал Иерусалим, называя его «вдовицей, видевшей лучшие дни, но испытывающей принижение».

Нельзя не заметить увядания этого града. Вместе со всей матерью Родиной нашей большие терпит он скорби и поношения. Великая Россия, удивлявшая весь мир своими подвигами, теперь лежит беспомощная и терпит унижения. И, конечно, не может не испытывать скорби всякий русский верующий человек.

Однако скорбь наша не может быть безмерной. Как апостолы, расставшись с Учителем своим, выступили на проповедь с радостью, так и мы не должны унывать, не должны падать духом, не должны отчаиваться. В том самом обстоятельстве, что верующие люди повсеместно объединились вокруг своих храмов и не дают их в обиду, как это было и у вас, в этом залог великого будущего нашей Церкви Православной и всего нашего народа.

Когда в приветствиях, которыми встречали меня здесь, у врат этой святой обители, прозвучали слова: Благословен грядый во имя Господне… — я припомнил слова Иисуса Христа, обращенные им к Иерусалиму: О, если бы град сей хотя теперь бы познал, что служит ко спасению его.

Но я взираю на вас с утешением, потому что вы знаете, в чем заключается наше спасение. Спасение в Церкви Божией, в вере нашей в Бога. Она только может нас спасти и избавить от тех несчастий, которые всюду облегают нас. Конечно, нужны и преобразования, нужны и реформы. Но главное не в этом. Главное — это возрождение души нашей, об этом надо заботиться прежде всего. Как Иов Многострадальный потерял все, что имел, был терзаем, страдал, мучился, но не потерял веры в Бога, и вера эта спасла его и возвратила ему все потерянное и утраченное, так и нам Господь попустил переносить великие страдания, поношения и обиды, попустил потерять многое из того, что мы имели раньше. Но была бы только крепка вера православная, только бы ее не утратил русский народ. Все возвратится ему, все будет у него, и восстанет он, как Иов с гноища своего.

Пока будет вера — будет стоять и государство наше. Воспламеняющий огонь ревности Божией спасет Родину нашу. Но только спасение это надо искать не в захватах, не в обогащении за счет другого, а, напротив, стремиться с любовью помогать друг другу, «честью друг друга больше творяше».

Пример для нас — небесный покровитель этой святой обители и всего града — благоверный великий князь Александр Невский. Он жил в тяжелые времена. Защищал Отечество свое и веру православную от натиска на нее со стороны неверных. Принужден был ездить в Орду, переносил там и унижения, и поношения, и всякие невзгоды, но мужественно противостоял всем вражеским козням и, крепкий духом, он сам одерживал блестящие победы над врагами здесь же, на этих самых местах, где мы с вами находимся. Помолимтесь же ему, помолимтесь с верой и надеждой на его святую помощь и защиту.

Познай свою братию, Российский Иосифе, не в Египте, но на небеси царствуяй… Вспомни землю нашу, когда-то обильную, текшую медом и млеком, а ныне оскудевшую. Спаси, угодник Божий, своим предстательством пред Престолом Божиим всех верных рабов твоих, уповающих на тя и прибегающих под кров твой святой…

* * *

4/17 июня патриарх Тихон вернулся в Москву, в двухэтажный каменный дом московских архиереев — Троицкое подворье Сергиевой лавры на Самотеке. Здесь, в Крестовой церкви, монахи святой Троице-Сергиевой лавры ежедневно совершали положенное по уставу богослужение. Рядом с алтарем помещалась небольшая молельня, где, когда не служил сам, во время богослужений молился Святейший.

Дом был окружен небольшим садиком, по которому патриарх любил погулять, как только позволяли дела. Здесь часто к нему присоединялись гости, знакомые, посетители, с которыми он задушевно беседовал, иногда до позднего часа. Садик был уютный, со всех сторон отгороженный от соседних дворов, но детишки любили взбираться на высокий забор, и тогда патриарх ласково оделял их яблоками и конфетами.

Доступность Святейшего и его простота в общении были у всех на виду и на слуху, поэтому на Троицкое подворье никогда не прекращался поток духовенства и мирян со всех концов России, обращавшихся к своему заступнику и врачевателю за помощью и советом. И никто не уходил от него без успокоения и благословения. Нередко патриарх приглашал приходивших разделить с ним скудную трапезу, нуждавшимся помогал деньгами и продуктами (как «буржуй», он не получал пайка, зато рыбники и зеленщики Сухаревского рынка наотрез отказывались брать плату за продукты для кухни патриарха).

Народ в дореволюционные годы подмечал многие теневые стороны жизни церковного клира и высмеивал их. Ныне же, увидев примеры мужества и кротости русского духовенства, он крепко-накрепко полюбил его. Униженная и оскорбленная Русская Православная Церковь вдруг стала дороже прежней — величественной и опекаемой государством. И уже не пастыри заботились о пастве, а паства, голодная и бесправная, возложила на себя опасную заботу и о святых храмах, и о духовенстве.

Все чаще верующие вспоминали царя-батюшку — покровителя и защитника православной веры, томящегося ныне в узах где-то в глубине Сибири. Стали доходить сведения, по которым он оказывался «прекрасным и чистым. Ни единого неверного, неблагородного, нецарственного жеста. Такое достоинство, такая покорность и смирение». Рассказывали про царскую семью, что перед Пасхой они «говели, причащались, к ним допущен священник». Гадали, когда государя ждать в Москве…