Книга Мик Джаггер. Великий и ужасный - Кристофер Андерсен

Джаггер хотел видеть ее на обложке «Кабацких баб» и на рекламных плакатах, но она отказалась. Поначалу Марша Хант отклоняла и его сексуальные домогательства, но он быстро растрогал ее рассказами о пристрастии Марианны к наркотикам и слезным признанием, что он очень одинок, несмотря на всеобщее обожание. На выступлении в Гайд-парке ее было трудно не заметить на помосте для специальных гостей, возведенном в девяти метрах над сценой. Из одежды на ней были белая кожаная куртка на голое тело и брюки с густой бахромой, но эффектнее всего смотрелась ее прическа «афро», из-за чего Мик прозвал ее «мисс Кудряшкой».

На следующий день под проливным дождем Мик попрощался с Маршей и улетел с Марианной в Австралию – но только после того, как сказал Хант, что работает над посвященной ей песней. Он собирался назвать ее Brown Sugar («Коричневый сахар»).

Поскольку в день похорон Брайана, проходивших в Лондоне, Джаггеру нужно было находиться на съемочной площадке «Неда Келли», ему не пришлось выдумывать отговорки, почему он не приехал отдать последнюю дань уважения старому другу. Посетить похоронную службу вместе с несколькими десятками других имевших отношение к Rolling Stones людей удосужились только Билл Уаймэн и Чарли Уоттс.

Едва Мик с Марианной оказались в отеле в Сиднее, они сразу же завалились спать, устав после суточного перелета. Но у Марианны, все еще переживавшей от безвременной кончины Брайана, заснуть не получалось. Пока Джаггер спал крепким сном, она повторяла свой обычный вечерний ритуал, размешивая в горячем шоколаде две таблетки снотворного – амитала натрия.

Но только на двух таблетках она на этот раз не остановилась, а проглотила целых сто пятьдесят, прежде чем лечь рядом с Миком и погрузиться в забытье на границе сна и реальности. В тяжелом бреду она летела с Брайаном в космосе, а ее сын и мать тянули ее назад, к жизни.

Час спустя Мик неожиданно проснулся и заметил, что коробка с пилюлями Марианны на столике пуста. Он схватил Марианну, принялся бить ее по щекам и изо всех сил трясти, но безрезультатно – она не приходила в сознание. В ужасе он вызвал «скорую» и поехал вместе с ней в больницу. Даже после того как Марианне промыли желудок, сохранялись опасения, что ее организм не выдержит напряжения, поскольку она в то время испытывала жестокую ломку после употребления героина. Она вполне могла скончаться, не приходя в сознание.

Мик сидел рядом с Марианной, пока она не очнулась, за что Фейтфул была ему бесконечно благодарна – а также за то, что он своевременно вызвал «скорую помощь». Следующие два месяца она провела в больнице под Сиднеем. Так она потеряла небольшую роль, которую Мик обещал ей в «Неде Келли», но это было даже к лучшему. Разногласия в съемочной группе усиливались, Мик все чаще сердился на выдвигавшего различные требования режиссера, и становилось понятно, что на роль сурового разбойника, австралийского грубоватого аналога Робин Гуда он совершенно не подходит.

Поскольку главный герой родился и вырос в Ирландии, Мику сказали, что он должен говорить с ирландским акцентом. По какой-то причине именно этот выговор ему, обладавшему прекрасными способностями к подражанию, никак не давался. В сценах драк он выглядел жалко, несмотря на свой артистизм и на то, что на сцене постоянно демонстрировал эффектные движения. Вдобавок ко всему он единственный на съемочной площадке получил физическую травму: случайно выстрелившее реквизитное ружье едва не оторвало ему правую руку.

Вернувшись в сентябре в Лондон, Мик с Марианной обнаружили, что у них теперь новые соседи: Кит и Анита Палленберг переехали в дом номер 3 по Чейни-Уок. Это случилось за пять дней до рождения их сына. В честь любимого актера Ричардса его назвали Марлоном.

Переезд Кита на Чейни-Уок был вызван стратегическими соображениями. «Мерцающие близнецы» хотели находиться ближе друг к другу, чтобы работать над новым материалом и готовиться к предстоящему туру по восемнадцати городам в США – первому за три года. Не желая полагаться на волю случая, они договорились с легендой блюза, Би Би Кингом и с заводной Тиной Тёрнер о том, что те будут выступать у них на разогреве.

Мик с Китом прилетели в Лос-Анджелес 13 октября и сразу же поехали в поместье Лорел-Каньон, где жил их знакомый Стивен Стилз из группы Crosby, Stills, Nash & Young. Мик писал любовные послания Марше Хант и Марианне, развлекаясь в обществе постоянно сменявших друг друга фанаток-тинейджеров и таких «ветеранш», как Сьюзи Кримчиз, Сейбл Стар, Свит Кони и Сьюзи Сак.

В шестидесятые и семидесятые годы, когда две молодые женщины из известной чикагской студии Plaster Casters («Гипсовые формы») возвели в ранг искусства отливку копий интимных органов таких рок-идолов, как Джаггер, Хендрикс, Джим Моррисон и все члены (в буквальном смысле) группы Led Zeppelin, мало кто из «групи», как называли следовавших за своими кумирами фанаток, мог похвастаться настолько высоким признанием, как Памела Де Барр. Когда бойкая поклонница из Калифорнии впервые встретилась с Миком во время тура «Роллингов» в 1966 году, он почти не обратил на нее внимания. Но Джаггер славился тем, что едва ли не бредил идеей переспать с женами своих друзей и знакомых, и потому когда Де Барр (тогда еще Памела Миллер) стала официальной подружкой Джимми Пейджа из Led Zeppelin, Мик вознамерился соблазнить ее во что бы то ни стало.

Несколько недель Мик добивался признания «мисс Памелы», но безрезультатно. Перепробовав все традиционные приемы, он был готов встать на колени и умолять о снисхождении.

Недостатка в женском внимании он конечно же не испытывал. Родни Бингенхеймер, один из представителей музыкальной тусовки Лос-Анджелеса, вспоминал, как они вместе с Джаггером отправлялись куда-нибудь на вечеринку и останавливались под утро у ресторана House of Pies на Норт-Вермонт-авеню, чтобы «подобрать девчонок. Все эти фанатки при виде Мика говорили: „А ты похож на Мика Джаггера!“ – на что он отвечал: „Ага, все так говорят“. А потом забирал с собой парочку».

Но ситуация резко изменилась, когда после первого концерта в Далласе пришло сообщение о том, что Марианна бросает Джаггера и переезжает к итальянскому художнику-постмодернисту Марио Скифано, одному из многочисленных бывших любовников Палленберг. Мик почувствовал себя униженным и оскорбленным и начал волноваться о том, как этот эпизод отразится на его образе беспечного распутника и рок-звезды. Он названивал Марианне в Рим и сквозь слезы упрашивал ее вернуться.

В конечном счете она вернулась. А тем временем мисс Памела решила использовать возможность подняться на несколько ступенек выше в мире рок-музыки. Она наконец-то ответила на ухаживания Мика, и тот овладел ею прямо в кабинке клуба Whisky a Go Go на Сансет-стрип. «Ах, эти губы! Я вас умоляю! – вспоминала Де Барр. – Мы занимались любовью несколько часов».

Что же касается американской аудитории в целом, то здесь его успехи были не столь внушительны. Отчасти это объяснялось «шероховатым» (по выражению самого Джаггера) исполнением группы, а отчасти и тем, что реальные музыканты на сцене казались бледным подобием своего идеального образа, который они так тщательно создавали на протяжении нескольких лет. После очередного выступления критики хором высказывали свои разочарования, и новость о приближении «Роллингов» уже не вызывала тех истерических восторгов, как раньше.