Книга Священный Цветок. Суд фараонов - Генри Райдер Хаггард

Нам было очень трудно кормить такую большую толпу невольников, так как они скоро уничтожили запасы риса и зерна, за умеренным потреблением которых мы не были в состоянии присматривать. К счастью, страна, через которую мы проходили, в это время года изобиловала дичью, и мы, идя вперед довольно медленно, успевали настрелять ее в достаточном количестве. Но стрельба дичи, став для нас обязанностью, потеряла свой характер удовольствия, не говоря уже о большом расходовании зарядов. Это возбудило ропот среди зулусских охотников: вся тяжесть этой работы падала на них, так как Стивен и я редко могли оставлять лагерь. В конце концов я разрешил этот вопрос следующим образом. Выбрав из среды невольников тридцать или сорок подходящих мужчин, я снабдил каждого из них ружьем и патронами (из отнятых у арабов), причем мы предварительно научили их пользоваться этим оружием. Потом я сказал им, что они сами должны добывать пропитание себе и своим товарищам.

Как и следовало ожидать, произошло несколько несчастных случаев. Нечаянно был застрелен один человек, и трое других были убиты самкой слона и раненым буйволом. Но в конце концов они настолько хорошо научились обращаться с оружием, что снабжали дичью весь лагерь.

Почти каждый день исчезали маленькие группы невольников, отправлявшихся, я полагаю, разыскивать свои дома.

Когда мы наконец подошли к границам Земли Мазиту, при нас их осталось не более пятидесяти человек, включая пятнадцать из числа тех, которых мы обучили стрелять.

Тут начинаются наши настоящие приключения.

Однажды вечером, после трехдневного путешествия через непроходимые кустарниковые заросли, где львы унесли одну из женщин-невольниц, разорвали одного осла и настолько изранили другого, что его пришлось пристрелить, мы оказались на конце большого, поросшего травою плоскогорья, поднимавшегося, согласно показаниям моего анероида, на 1640 футов над уровнем моря.

– Что это за местность? – спросил я двух наших проводников-мазиту, тех самых, которых мы взяли у Хассана.

– Это земля нашего народа, господин, – отвечали они. – Она ограничена с одной стороны кустарниками, а с другой – большим озером, на котором живет народ понго.

Я посмотрел на голое плоскогорье, начинавшее уже принимать коричневую окраску. На нем ничего не было видно, кроме больших стад коз, какие часто встречаются несколько южнее.

Вообще весь пейзаж казался весьма неприглядным из-за мелкого дождя, сопровождавшегося туманом и холодным ветром.

– Я не вижу ни людей вашего племени, ни их краалей, – сказал я. – Я вижу только траву и диких животных.

– Они придут, – несколько нервно ответил проводник. – Их лазутчики, без сомнения, следят за нами даже теперь откуда-нибудь из высокой травы или из какой-нибудь норы.

– Ну и пусть следят! – сказал я и перестал об этом думать. Всякий человек, находящийся в положении, при котором что-нибудь может случиться (как было со мной большую часть всей моей жизни), становится несколько беззаботным по отношению к тому, что случится. Что касается меня, то я всегда было до некоторой степени фаталистом. Поэтому я никогда не думал о завтрашнем дне.

Однако на этот раз (как и в других случаях моей жизни) «завтрашний день» принес много такого, над чем нужно было подумать.

Незадолго до зари Ханс, никогда не спавший больше, чем спит собака, разбудил меня и многозначительно сообщил, что слышал звуки, которые, по его мнению, не что иное, как топот ног нескольких сотен человек.

– Где? – спросил я, прислушиваясь, но ничего не слыша. Видно тоже ничего не было, поскольку ночь была так темна, что хоть глаз выколи.

– Здесь! – воскликнул он, приложив ухо к земли.

Я тоже приложил ухо к земле, но ничего не услышал, несмотря на то что обладал довольно острым слухом.

Тогда я послал за часовыми, но они тоже ничего не могли услышать. После этого я снова лег спать.

Однако оказалось, что Ханс был прав. В таких случаях он всегда бывал прав, так как его слух и другие внешние чувства были так же тонки, как чувства диких животных. На заре меня снова разбудили – на этот раз Мавово, сообщивший, что нас окружает «целый полк или даже несколько полков».

Я встал и сквозь туман увидел на довольно далеком расстоянии от нас ряды вооруженных людей. Свет зари слабо играл на их копьях.

– Что делать, Макумазан? – спросил Мавово.

– Завтракать, – ответил я. – Если мы должны умереть, то это с таким же успехом может произойти после завтрака, как и до него.

Я позвал дрожащего от страха Самми и приказал ему приготовить кофе. Потом разбудил Стивена и объяснил ему положение дел.

– Великолепно! – ответил он. – Это, без сомнения, мазиту. Нам удалось найти их значительно легче, чем мы ожидали. Чтобы отыскать кого-нибудь в этой проклятой стране, приходится затрачивать очень много труда!

– Это неплохой взгляд на вещи, – ответил я. – Но будьте добры обойти лагерь и объяснить всем, что никто ни в коем случае не должен стрелять без приказания. Постойте. Лучше отберите ружья у этих невольников, так как они бог знает чего наделают, если испугаются.

Стивен кивнул головой и ушел с тремя или четырьмя охотниками. После его ухода я, посоветовавшись с Мавово, отдал кое-какие распоряжения, о которых нет нужды распространяться. Они касались того, чтобы мы могли возможно дороже продать свою жизнь в случае, если дело примет плохой для нас оборот. В Африке всегда следует пытаться произвести на врагов сильное впечатление. Это может оказаться полезным хотя бы для будущих путешественников.

Спустя некоторое время Стивен и четверо охотников вернулись с ружьями (или, вернее, с большей частью их) и сообщили мне, что невольники сильно перепуганы и обнаруживают желание бежать.

– Пусть бегут, – сказал я. – От них толку мало. Они даже могут испортить дело. Позовите зулусов, которые их караулят.

Стивен кивнул головой, и через пять минут я услышал (туман, нависший над кустарником, который рос в восточной части лагеря, был такой густой, что не позволял ничего видеть) шум голосов, сопровождавшийся топотом ног. Невольники, включая носильщиков, ушли все до одного. Они даже захватили с собою раненых. Так как окружавшие нас воины постепенно замыкали свой круг, то невольники пробрались между сходившимися концами его и скрылись в кустах, через которые мы проходили накануне.

С тех пор мне часто хотелось узнать, что сталось с ними. Без сомнения, некоторые из них погибли, а остальные вернулись в свои хижины или нашли себе новые среди других племен. Испытания, пережитые теми, кто спасся, должны были представлять большой интерес для их племени. Я представляю себе легенды, в которые облекли их два или три последующих поколения.

После ухода невольников и носильщиков, взятых нами у Хассана, у нас осталось всего семнадцать человек, а именно одиннадцать зулусских охотников, включая Мавово, двое белых, Ханс, Самми и двое мазиту, пожелавших остаться с нами.