Книга Крест Великой Отечественной - Владимир Василик

И как оргвывод – заявление Гитлера в кругу своих соратников (1933 г.):

«Ничто не удержит меня от того, чтобы искоренить христианство в Германии, истребить его полностью вплоть до мельчайших корешков… Для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой социальной моралью или – героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови»[16].

Как справедливо заметил глубокий исследователь истории Церкви XX века М. В. Шкаровский:

«поражает глубокая, прямо-таки звериная ненависть Гитлера ко всему связанному с христианством, в котором он не видел ничего положительного»[17].

Одним из проводников антихристианской политики фюрера являлся рейхсляйтер М. Борман, который в своем письме гауляйтерам «Отношение национал-социализма и христианства» писал:

«Национал-социалистическое и христианское мировоззрение несовместимы. Национал-социализм признает силы природы как «всемогущество» и отвергает личностного Бога… Лишь в случае полного устранения влияния Церкви народ и Рейх могут быть уверены в прочности своего будущего»[18].

К этому нечего добавить кроме того, что слова Гитлера и Бормана удивительно созвучны высказываниям их большевистских коллег В. И. Ленина, Е. М. Ярославского и прочих о «религиозной сивухе», о «черносотенной сволочи», которую надо расстрелять, о последнем попе, которого Н. С. Хрущев собирался показать по телевизору. Однако для христианства, как и для человечества в целом, нацизм был гораздо более опасным врагом, чем большевизм. Как справедливо отметил отец Сергий Булгаков:

«гитлеризм как религиозное явление есть еще более отрицательное, чем даже воинствующий атеизм большевизма, он более глубоко отравляет душу народную, чем большевизм, поскольку последний есть удушающее насилие, первый есть своеобразное явление религиозной жизни»[19].

Итак, выбор местоблюстителя митрополита Сергия был не случаен, он исходил не из политической конъюнктуры, а из глубин христианского мировоззрения, подлинно патриотического в своей сути. Митрополит Сергий вдыхал в души русских людей веру в победу и надежду на Божий Промысл:

«Но не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божиею помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу… Господь нам дарует победу».

Устами местоблюстителя Церковь объявляла судьбу народа своей судьбой:

«Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…»[20].

В послании изъяснялся духовный смысл не только воинского подвига, но и мирного труда в тылу. «Нам нужно помнить заповедь Христову: Больше сея любви никто же имать, да кто душу свою положит за други своя». Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, свои здоровьем или выгодой ради родины».

Митрополит Сергий определял и задачи духовенства: «Нам пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией».

Митрополит Сергий стремился донести свое понимание фашизма до верующих, что он в частности сделал выразил в послании от 11 ноября 1941 года:

«Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, онечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой».

Уже позднее, в пасхальном послании 1942 г. митрополии Сергий напишет:

«Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: «Сим победиши». Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше «христианское жительство».

В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его».

Действительно, Советская империя была по своей идеологии атеистической, но не оккультной. Напротив, система выстраиваемая Гитлером, была оккультной и антихристовой по своей сути. Дело здесь не только в обращении к германским языческим образам и в оккультных программах типа Аненербе, на которые в Третьем рейхе тратились огромные деньги и силы. Гораздо страшнее было то, что языческий оккультизм гитлеровские пропагандисты стремились смешать с христианством: образ Неизвестного солдата кощунственно совмещался с ликом Христа, сам Гитлер являлся своим адептам в облике Мессии, т. н. копье Лонгина, пронзившее сердце Христово, в руках Гитлера стало магическим талисманом, а на пряжках ремней солдат, шедших убивать, грабить и зверствовать над мирным населением были написаны слова из мессианского пророчества Исаии: «С нами Бог» (Ис. 8, 8). Крест на немецких самолетах, бомбивших школы и госпитали явился одним из омерзительнейших кощунств над Животворящим Древом в истории, но также и знамением псевдохристианской, а на последней глубине – антихристовой Западноевропейской цивилизации. То, что одной из конечных целей нацистов являлось провозглашение Гитлером Мессией и признание его таковым покоренными народами всей земли показывает следующая кощунственная молитва по подобию «Отче наш», активно распространявшаяся в листовках:

«Адольф Гитлер, ты наш вождь, имя твое наводит трепет на врагов, да приидет третья империя твоя. И да осуществится воля твоя на земле».

Весьма значимо то, что по большому счету только предстоятели большинства Православных церквей осудили фашизм: Ватикан хранил молчание и по поводу нацистских захватов (в т. ч. – католических стран) и по поводу истребления целых народов (не только и не столько евреев, но прежде всего славян – русских, сербов, белорусов). Более того, некоторые католические иерархи не только благословляли нацистский террор, но и активно участвовали в нем, например, хорватские священники и епископы. Не случайно то, что именно православные страны – Югославия, Греция, Россия и православные народы стали объектами нацистской агрессии: в этом сказался антиправославный и христоборческий дух Западной Европы, шедшей под предводительством Гитлера в крестовый поход на Восток. Мы вовсе не хотим сказать, что рядовые католические или протестантские священнослужители не страдали от фашизма, вовсе нет, напротив, в одной Польше только до января 1941 было убито 700 католических священников, 3000 было заключено в концентрационные лагеря, но Ватикан никак не реагировал на доклады Польского архиепископа Глонды о гонениях на польское духовенство.