Книга В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Вот она, тень свергнутого вельможи, вот он – конец карьеры. Да Бог с ней, с карьерой. Это конец Франции.

Что это – воля Провидения или цепь роковых случайностей?

А вдруг схватка еще не проиграна? А что, если этой женщине удастся найти клад? Тогда Кольбер и Франция получат передышку, а король, удовлетворив запросы двора, снова не будет мешать ему в его нелегком труде по созиданию великого государства.

Словно отгоняя тяжкие думы, Кольбер помотал головой и отнял холодные руки от изборожденного глубокими морщинами лба. Перед ним по-прежнему лежал раскрытый бювар с бумагами, и, вздохнув, он вернулся к работе – своему единственному утешению.

Леди Лукреция Бертрам, разумеется, дождалась секретаря, который принес ее деньги и бумаги, но уж потом она действительно гнала во весь опор. На постоялых дворах ей без разговоров меняли лошадей. Денег Лукреция не считала, с легкостью раздавая их всем, кто мог ускорить ее путешествие. В Брест она прибыла на следующие сутки, к полуночи. Крепость встретила ее непроницаемым мраком, потоками дождя и порывистым ветром. Закутавшись от дождя в дорожный плащ с капюшоном, леди Бертрам сразу отправилась к коменданту форта, занимавшему одну из башен.

Комендант, высокий седой мужчина с сабельным шрамом на щеке, прочел письмо всесильного министра, предъявленное ему Лукрецией, и почтительно наклонил голову:

– Я к вашим услугам, сударыня! «Черная стрела» стоит на рейде и ждет только команды отправляться. Прикажете переправить вас на судно прямо сейчас или подождете до утра? В такую погоду вам будет непросто подняться на корабль...

– Вздор! – резко ответила леди Лукреция. – Мне приходилось это делать в любую погоду. Распорядитесь, чтобы готовили шлюпку! Только проследите, чтобы мой багаж был доставлен на борт в целости и сохранности! А теперь велите подать мне ужин и пришлите служанку, чтобы помогла мне переодеться.

– Все будет сделано, как вы прикажете, сударыня! – не стал спорить комендант.

Через четверть часа Лукреция в компании десяти крепких матросов и помощника коменданта плыла в шлюпке по направлению к фрегату, силуэт которого грозно вырисовывался впереди в просветах рваных туч. В заливе ветер был еще сильнее, море катило пенные валы прямо навстречу лодке, которая шла прямо на свет фонаря, рискуя зачерпнуть носом воду. Дождь усиливался, и даже кожаный плащ уже не спасал от влаги. Помощник коменданта выказал опасение, что при таком волнении пассажирка не сумеет подняться на борт. Но Лукреция ответила на это довольно резко:

– С некоторых пор я привыкла сама о себе заботиться, мсье! А вы лучше потрудитесь поднять наверх мой багаж. И если из него пропадет хоть одна пуговица, вас будут судить военным судом!

Больше никто не решался давать ей никаких советов. Надо сказать, что бывалые моряки не без восхищения наблюдали за отчаянной женщиной, чью изящную фигуру только подчеркивало надетое на нее мужское платье и высокие ботфорты. Она без видимого труда поднялась по штормтрапу на борт корабля. Она словно не замечала ни холодного ветра, ни дождя, ни качки. На последних ступенях веревочной лестницы Лукрецию подхватили чьи-то сильные руки, и кто-то бережно поставил ее на палубу. Когда она оказалась наверху, из шлюпки донеслись возгласы одобрения.

– Добро пожаловать на борт «Черной стрелы», сударыня! Если не ошибаюсь, вы – мадам Аделаида Ванбъерскен. Я счастлив принимать у себя столь прекрасную гостью. И поверьте, я безмерно восхищен как вашей несравненной внешностью, так и вашим мужеством! Вы удивительная женщина!

В неверном свете фонарей, которые держали матросы, окружавшие Лукрецию, она смогла рассмотреть человека, отпускавшего ей комплименты. Это оказался мужчина лет тридцати пяти с удлиненным породистым лицом, на котором явственно выделялись скулы. Он был закутан в плащ. С полей его шляпы стекала вода. Из-под плаща торчал кончик шпаги.

– Капитан Ришери, если я не ошибаюсь? – отрывисто произнесла Лукреция и, получив утвердительный ответ, попросила: – Давайте не будем обмениваться сейчас любезностями, шевалье! Я чертовски устала! Проводите меня в мою каюту. И отдайте приказ сниматься с якоря – мы идем на Мартинику!

– Я восхищаюсь вами все больше и больше! – заявил Ришери, почти насильно завладев ее рукой и пытаясь поцеловать мокрую перчатку. – Для вас приготовлена самая лучшая каюта, какая только может быть на военном корабле. Я приложу все старания, чтобы, пока вы отдыхаете, вас не беспокоили, сударыня.

– Да уж, приложите, будьте столь любезны, – кивнула Лукреция, при этом краем глаз наблюдая за тем, как поднимают ее багаж. – И скорее в путь! Промедление для нас подобно смерти!

– Для вас все, что угодно! – с жаром сказал Ришери, смело глядя ей прямо в глаза.

Лукреция усмехнулась.

– Не так пылко, шевалье! – предупредила она. – Я не та крепость, которую можно взять наскоком.

– Я готов к долгой осаде, – тут же заверил ее Ришери. – Однако ливень усиливается! Скорее в каюту! Обопритесь о мою руку, сударыня!

Они почти бегом кинулись по скользкой палубе к кормовым надстройкам, где располагались помещения для офицеров и капитана. Там же была приготовлена удобная каюта для загадочной пассажирки, о которой заботился сам Кольбер.

– Идите же, командуйте! – немедленно распорядилась Лукреция, чтобы предупредить очередной фейерверк комплиментов, который собирался выдать Ришери, проводив даму в отведенную ей каюту. – Я хочу, чтобы мы больше не задерживались здесь ни минуты!

Слегка разочарованный ее холодной решительностью, Ришери, заметив, что она сняла перчатки, наконец поцеловал ее руку и, решив удовлетвориться на сегодня этим, поклонился и вышел. Вскоре матросы, грохоча башмаками, внесли багаж. А еще через некоторое время с палубы донесся скрежет шпиля – «Черная стрела» снималась с якоря.

Наконец-то Лукреция осталась одна. Поддавшись усталости, она, прямо в кафтане и ботфортах, повалилась на неразобранную постель. От пережитого напряжения болезненно стучала в висках кровь, глаза закрывались сами собой. Вздрагивающее на волнах судно казалось ей огромным морским животным, в чрево которого ее забросил случай. Ей до черта хотелось спать, но она пересилила себя и при колеблющемся свете фонаря проверила содержимое своего сундучка. Все было на месте, она ничего не забыла. Только тогда, облегченно вздохнув, она привычными движениями сняла с себя мужской костюм и прямо в нижней рубашке забралась под одеяло и задула свечу.

Разбудил ее вежливый стук в дверь. Она открыла глаза и первым делом посмотрела в иллюминатор, защищенный от непогоды куском стекла.

Вскочив с кровати, она откинула щеколду и снова нырнула под одеяло. Стюард, одетый в ливрею, внес завтрак: холодную дичь, фрукты, бокал с водой и крохотную чашечку горячего шоколада. Лукреция сразу же почувствовала, как голодна, но прежде, оценив заботу капитана, с удовольствием выпила густой горький напиток, к которому приг страстилась во Франции. Только покончив с ним, она с жадностью набросилась на еду.