Книга Дикая тварь - Джош Бейзел

– А из-за кого же прикажете нам уйти?

Повисает неловкая пауза, пока все пытаются сообразить, что имел в виду Фик.

– Послушайте, – наконец говорит Вайолет, – если я вас обидела, я прошу прощения.

– Да, обидели, и да, извиниться стоит.

– Хорошо. Давайте просто договоримся не обсуждать религию. И науку. Боже!

Фик обращается к Реджи:

– Мы собираемся переночевать в Или. А завтра, может быть, вернемся, а может быть, и нет.

– Надеюсь, вернетесь, – говорит Реджи.

– Я тоже, – любезно добавляет Вайолет.

Уходя, Фик хлопает сетчатой дверью.

– Извиняюсь, – говорит в пространство Вайолет.

– Он первый начал, – успокаивает Мигель.

– Ну да. И все-таки не стоило наваливать кучу на его концептуальную модель.

– А по мне, так стоило, – говорит Дэл.

– Спасибо, но все-таки не стоило. Если собака трахает твою ногу, то это можно понять. Если же ты трахаешь ногу своей собаки, то это проблема.

– Для собаки, может, и проблема, – парирует Дэл, – а для меня нет.

Мигель толкает его в бок:

– Дэл, старичок, не все хотят развивать эту тему.

Лай лежит на полу и смотрит на них как будто с улыбкой, словно знает, что говорят о ней.

– Да-да, типа мы с Лай занимаемся сексом. Мы с Лай не занимаемся сексом. Мы любим друг друга. Это две большие разницы.

– Что правда, то правда, – говорит Мигель. – Я смотрел видео.

– Ты заплатил, чтобы посмотреть это видео.

– Черт, ребята, – говорит Вайолет, – надеюсь, вы не собираетесь обсуждать такие вещи в присутствии миссис Фик. Если, конечно, мистер Фик приведет ее обратно. Реджи, извините.

Реджи отмахивается:

– Вернутся они или нет, мы горевать не будем.

– Доктор, а можно я у вас кое о чем спрошу? – подает голос Уэйн Тен.

Я поворачиваюсь к другому столу, но Тен, естественно, обращается к Вайолет, а не ко мне.

– Конечно, – кивает Вайолет.

– Вы верите в удачу?

– В удачу?

– Мне в жизни очень, очень повезло. И мне сложно не увидеть в этом свидетельство существования чего-то такого.

Тайсон Гроди целует тыльную сторону своей ладони:

– Только послушайте.

– У меня тоже рука счастливая, – говорит Дэл.

– Если бы я не верила в удачу, – говорит Вайолет, – разве я предложила бы всем вместе поехать в казино в резервации оджибве?

– Давайте серьезно, – говорит Тен.

– А я серьезно: сразу после ужина давайте махнем в казино, в резервацию оджибве.

Тен смеется:

– Ладно. Пока приму такой ответ. Кстати, у меня в машине найдется место.

– И у меня тоже, – говорит Гроди.

– Поехали с нами, – приглашает меня Вайолет. – Конечно, я вряд ли прощу тебя за то, что ты не помог мне с этим кретином. Но чем черт не шутит.

– Да уж, извини. Я как раз собирался сказать кое-что, отчего он сразу изменил бы свое мнение, но в последний момент передумал. Ну и все равно я, пожалуй, останусь тут.

– Почему?

Даже на корабле, где самые красивые женщины работают крупье на блек-джеке, я и близко не подхожу к казино. Как и удивительное множество других заведений на круизных кораблях, казино – это независимые владения, которые платят круизным компаниям за аренду площади. Если какой-нибудь части лайнера и грозит захват мафией, так это казино. И даже если этого не произойдет, казино станет любимым местом развлечения братвы. Ну конечно, когда там начнут подавать закуски.

– Я уже верю в статистику, – отвечаю я.

К тому же мне точно не стоит бухать с Вайолет прямо перед совместной ночью в одном домике.

– Да мы не будем играть, зануда, – говорит она. – Мы будем бухать. Поехали. Наверняка тебе там включат по телику “Суд идет”.

– Мне еще нужно кое-что сделать.

– Например, что?

– Посмотреть почту. В том числе написать Милл-Оту и спросить, зависать ли нам тут до приезда судьи.

– Неубедительно. Что еще?

– Почитать надо кое-что.

– Возьми с собой.

– Тогда нам аванса не хватит. Выпей за меня пина-коладу. Запиши на счет Милл-Ота.

– Я тебя еще не так хорошо знаю для пина-колады.

– Ну, тогда содовой.

– Знаешь, твое прогрессирующее занудство меня беспокоит, – говорит Вайолет. – Прямо захотелось остаться с тобой.

– Было бы здорово, – отвечаю я и понимаю, что нет у меня совершенно никакой силы воли.

– К счастью, это желание уже прошло. К тому же после всего этого дерьма с гребаными Фиками частичная трезвость потеряла свою прелесть. Что?

– Ничего.

– Ты считаешь меня алкоголичкой.

– Разве я так сказал?

– Нет.

– Может, лицо какое-то сделал?

– Нет. У тебя вообще нет мимики. А это совсем не здорóво. Ну как может у человека не быть вообще никакой мимики?

Я смотрю на нее без выражения.

– Прекрати. Ты меня пугаешь. И хватит пытаться поставить мне диагноз.

– Если ты беспокоишься о плате сверх страховки, мы можем договориться.

– Знаешь что, отправляйся с этой шуточкой на Катскилл[55].

– Откуда ты знаешь про Катскилл?

– Я много чего знаю, друг мой. Например, что я – не алкоголичка. Знаешь, откуда я знаю?

– Потому что ты не отпираешься от этого?

– Да как ты смеешь? Потому что мне необязательно пить, чтобы хорошо провести время.

– Рад слышать.

– Потому что обычно я и так уже пьяная. Поедем с нами.

– Не могу. Развлекайтесь, доктор Хёрст.

Вставая, она проводит рукой по моему плечу:

– Вы тоже, доктор Занудин.

15

Турбаза “Си-эф-эс”, оз. Форд, Миннесота

Пятница, 14 сентября – суббота, 15 сентября

Письмо от Робби, австралийского паренька, который прикрывает меня на корабле, заканчивается фразой “Чтоб тебя черти драли, братан”, что я считаю хорошим знаком. По крайней мере, он до сих пор работает. Врачи на круизных лайнерах склонны перегорать и превращаться либо в мучеников, либо в калигул. Я выбрал Робби, ибо решил, что если он и сломается, то станет мучеником. Пациентов лучше лечат персонажи из Корпуса мира, чем из “Корабля любви”.