Книга В кольце твоих рук - Анна Дубчак

Витек вспомнил горящие глаза приятелей, свой собственный кайф от рассказа, и ему стало стыдно. Откуда она узнала? Наташа, прищурившись, смотрела на него. Неплохой, в общем-то, паренек, не потерял еще способности смущаться и краснеть.

— Ладно, проехали, — сказала Наташа, решив, что с него на сегодня хватит. — Ты только знай, что мне неприятны все эти толки и пересуды.

— Да я… я… — забормотал Витек. — Я, Наташ, любому за тебя морду набью.

— Ну, спасибо. Буду знать, к кому обратиться в случае чего.

— Тобой Садко очень интересуется, — выпалил вдруг Витек. Наташа сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей, хотя они неприятно царапнули слух. — Слышишь? Правду говорю. Все выспрашивает, где ты бываешь да с кем.

— У него работа такая, — небрежно ответила Наташа. — Давай лучше продолжим урок. Покажи, как ездить назад.

Витек принялся объяснять. Они еще немного потренировали задний ход и повороты, но мысли Наташи были далеко. Снова и снова она мысленно возвращалась к тому, что сказал ей Витек. Она, кажется, начинала понимать, чем вызвано неожиданное дружелюбие Марчуковых.

Наташа просунула голову в дверь кабинета Первенцева.

— Павел Иванович! Мы вернулись. Все в порядке, — выпалила она и только тут заметила, что он не один. В кабинете, кроме Первенцева, были Джек Мартин, глава представительства «ЭНКО» и Володя Дронов. Наташа попятилась. — Извините, я, кажется, не вовремя.

— В самый раз. Заходи, мы уже закончили. — Первенцев указал ей на стул рядом с собой.

Мартин стремительно повернулся к ней. Глаза заблестели, все лицо пошло складочками, как всегда, когда он улыбался. Ему уже было здорово за пятьдесят, но живости его движений мог бы позавидовать и тридцатилетний.

— Наташа, у меня сегодня необыкновенный день. Жена приехала. — Лицо его так сияло, что Наташа невольно улыбнулась в ответ. Ни дать ни взять — влюбленный школьник. — Мы бы хотели всех вас пригласить к себе на небольшой фуршет. Сегодня, в восемь.

Наташа вопросительно посмотрела на Первенцева. Тот кивнул.

Причина восторженного состояния Джека Мартина стала понятной, как только они переступили порог его квартиры. Рядом с ним стояла очень эффектная молодая дама, лет тридцати, не более, будто сошедшая с обложки модного журнала. Узкое, облегающее платье подчеркивало гибкую, тонкую фигуру. Ноги, казалось, росли прямо от остреньких ключиц. Рыжеватые волосы скручены в большой пучок на затылке. Томный взгляд серых глаз из-под полуопущенных век. Длинные пальцы небрежно сжимали костяной мундштук с дымящейся сигаретой. Умело подкрашенные губы еле заметно улыбались. Она была похожа на статуэтку, выполненную тонким резцом мастера.

— Господин Первенцев, познакомьтесь, моя жена Сьюзен. — Мартин обнял ее за талию и слегка подтолкнул вперед. Он едва доставал головой ей до плеча.

— Очень рад. — Тонкая рука женщины утонула в квадратной ладони Первенцева. — К сожалению, Дарья Михайловна не сможет прийти. У нее мигрень разыгралась.

— Как жаль! — Короткий взмах темных ресниц. — Я так хотела познакомиться с ней.

— Убежден, что случай еще представится. Вы же только что приехали. Надолго к нам?

— Не думаю. Дней на десять, не больше.

— Что так?

— У Сьюзен контракт с модельным домом Мери Квант, — вмешался Мартин. — Она ведь у меня манекенщица. Еле вырвалась. Познакомься, дорогая. Это Наташа, наша лучшая переводчица. С ее приездом я стал гораздо лучше понимать наших русских друзей.

— Спасибо. — Наташа, улыбаясь, покачала головой. — Не верьте ему. Джек ужасный льстец.

— Не говорите так. Он мне много рассказывал о вас.

— И когда он только успел? Ой, — спохватилась Наташа. — Я забыла представить вам моего друга и коллегу Владимира Дронова.

— Владимир, — нараспев проговорила Сьюзен. — Так, кажется, звали Ленина.

— Совершенно верно. — Володя приосанился. — Но меня назвали в честь другого Владимира, князя. Он ввел христианство на Руси.

— В переводе с русского Владимир означает что-то вроде «повелитель мира», — вставила Наташа. — Аналог французского имени Раймонд.

— Какая прелесть! — проворковала Сьюзен.

— Сью, по-моему, настало время что-нибудь выпить. — Мартин сделал широкий приглашающий жест рукой. — Прошу в гостиную. Для вас, господин Первенцев, я специально заморозил бутылку отличной русской водки.

Сьюзен подхватила Первенцева под локоть и повлекла за собой в комнату.

— Закрой рот, Раймонд, — шепнула Наташа Володе. — Муха залетит.

— Но каков старикан! — возбужденно проговорил Володя. — И как он, интересно, ее заполучил?

— Спроси у него. Впрочем, не советую. Можешь как минимум лишиться скальпа. Невосполнимая по…

Голос ее пресекся. Слова застряли в горле. На диване, вполоборота к двери, сидел Майкл и увлеченно о чем-то беседовал с Иннокентием Марчуковым. Марина сидела рядом с ними, курила и явно скучала. Ее изучающий взгляд остановился на Наташе.

— …теря. — Наташа заставила себя улыбнуться ей и присела рядом с Первенцевым. Не стоит забывать, что она здесь на работе.

Наташа огляделась. Все знакомые лица. Кроме Первенцева, Володи и Марчуковых, здесь были еще несколько англичан, инженеров из «ЭНКО». Сьюзен разносила напитки.

— К сожалению, господин Поздняк не смог прийти, — сказал Мартин. — Задерживается допоздна в Лагосе. Мы тут со Сьюзен вспоминали наш визит в Москву. Незабываемые впечатления, верно, дорогая?

— О чем это ты? — Сьюзен склонилась к нему. Браслеты на тонких запястьях мелодично звякнули.

— Вспоминаю поездку в Москву.

— О, это было великолепно. Мы жили в гостинице «Метрополь». Там подавали плини с икрой. Я просто не могла оторваться. Поправилась на два килограмма.

— Блины? — переспросила Наташа.

— Да, да, блины. Национальное русское блюдо. Я тогда сразу поняла, почему у многих русских женщин проблемы с весом.

«Да уж, на английской пище не растолстеешь», — подумала Наташа.

— Мы ходили гулять в сад около Кремля. Забыл, как он называется.

— Александровский сад.

— Конечно, как я мог забыть. Алек-санд-ровский, — старательно выговорил Мартин. — Мы там еще познакомились с одной очень милой пожилой дамой. Она отлично говорила по-английски. Столько всего рассказывала о Москве. Я помню, как меня поразила эта история про царя Ивана. Он велел ослепить авторов собора Василия на Красной площади, чтобы они нигде не смогли повторить это чудо. Похоже, в России государи безжалостны к творцам.

— Государи всегда безжалостны и эгоистичны, — заметил Первенцев. — И Россия не была исключением.

Мартин искоса посмотрел на него и, видимо, решил не развивать эту тему.