Книга Операция "Трест". Шпионский маршрут Москва - Берлин - Париж - Армен Гаспарян

Это последнее соображение – дать возможность армии продолжить существование при всякой политической обстановке в виде воинского союза – не могло быть приведено в приказе ввиду его секретности.

«Никаких других целей образование “Русского общевоинского союза” не преследует, что и надлежит иметь в виду в случае борьбы за проведение его в жизнь».

Этот приказ вызвал бурное недовольство всех «истинных» монархистов. И прежде всего Маркова-второго. В письме к заместителю Врангеля генералу Миллеру он отмечал:

«Не подлежит сомнению, что выступление Великого Князя обусловливается его убеждением в том, что действительно народ как в России, так и за рубежом желает и просит Великого Князя спасти Россию. Отсюда логически вытекает, что без получения доказательств поддержки со стороны армии и общественности этих важнейших составных элементов народа, Великий Князь и не выступит. Значит, все благомыслящие люди должны влиять и на армию, и на общественность, вообще на всех, чтобы все другие поддерживали Великого Князя. Усматривать в сем недопустимую политику я никак не могу.

Сообщаемые Вами слова Великого Князя о том, что армия должна быть вне политики, я понимаю как выражение общего принципа, а не как запрещение военным людям выражать свою преданность и беззаветную готовность идти за своим природным вождем на спасение гибнущего отечества.

Я обращаюсь к Вам как к истинно русскому патриоту с горячей просьбой: употребить Ваше влияние на генерала Барона Врангеля и убедить его не становиться из-за весьма спорных формальных побуждений против стихийного устремления русских сердец. Военная дисциплина только выиграет, если командир армии не только не воспрепятствует, но сам разрешит и посоветует частям заявить им преданность Великому Князю».

Глава 2

Якушев

Сотрудник Народного комиссариата внешней торговли Александр Александрович Якушев в ноябре 1921 года был командирован в Швецию и Норвегию проездом через Ревель. Там он посетил своего бывшего ученика по императорскому Александровскому лицею Юрия Артамонова, которому привез письмо от тетки. Обрадованный присутствием на встрече представителя Врангеля в Эстонии Всеволода Щелгачева, Якушев сделал обстоятельный доклад о положении дел в России. В частности, о том, что в стране победившего пролетариата начала действовать тайная монархическая организация.

Артамонов, в недавнем прошлом вольноопределяющийся лейб-гвардии Конного полка и офицер Северо-Западной армии генерала Юденича, был ярым противником большевизма. Участник кутеповской организации Сергей Войцеховский запомнил его таким:

«Он был красив – той мягкой, женственной красотой, которой славились некоторые дворянские и купеческие семьи таких приволжских губерний, как Нижегородская и Ярославская, да он и был волжанином по матери, рожденной Пастуховой. Особенно хороши были глаза – синие, оттененные длинными ресницами. В обращении он был благовоспитанным петербуржцем. В Варшаве, где русскими эмигрантами были, большей частью, беженцы из южных и западных губерний, некоторые обороты его столичной речи привлекали внимание.

Артамонов был евразийцем. Восприятие России как особого мира, не европейского и не азиатского; признание идеи-правительницы необходимой основой успешной борьбы за освобождение от коммунизма и построение новой Империи; провозглашение идеократии наиболее прочным и разумным государственным строем; бытовое исповедничество как фундамент национальной жизни – все это казалось привлекательным и верным…»

Главное действующее лицо операции «Трест» А. А. Якушев

Вся жизнь Артамонова была посвящена одному – борьбе с Советами. Поэтому в тот же день он написал письмо в Берлин своему бывшему однополчанину, а ныне члену Высшего монархического совета князю Ширинскому-Шихматову:

«Якушев крупный специалист. Умен. Знает всех и вся. Наш единомышленник. Он то, что нам нужно. Он утверждает, что его мнение – мнение лучших людей России. Режим большевиков приведет к анархии, дальше без промежуточных инстанций к царю. Толчка можно ждать через три-четыре месяца. После падения большевиков специалисты станут у власти. Правительство будет создано не из эмигрантов, а из тех, кто в России. Якушев говорил, что лучшие люди России не только видятся между собой, в стране существует, действует контрреволюционная организация. В то же время впечатление об эмигрантах у него ужасное. “В будущем милости просим в Россию, но импортировать из-за границы правительство невозможно. Эмигранты не знают России. Им надо пожить, приспособиться к новым условиям. Монархическая организация из Москвы будет давать директивы организациям на Западе, а не наоборот”. Зашел разговор о террористических актах. Якушев сказал: “Они не нужны. Нужно легальное возвращение эмигрантов в Россию. Как можно больше. Офицерам и замешанным в политике обождать. Интервенция иностранная и добровольческая нежелательна. Интервенция не встретит сочувствия”. Якушев безусловно с нами. Умница. Человек с мировым кругозором. Мимоходом бросил мысль о “советской” монархии. По его мнению, большевизм выветривается. В Якушева можно лезть, как в словарь. На все дает точные ответы. Предлагает реальное установление связи между нами и москвичами. Имен не называл, но, видимо, это люди с авторитетом и там, и за границей…»

Ознакомившись с письмом, Ширинский-Шихматов немедленно отправился к председателю Высшего монархического совета Маркову-второму. Бывший депутат Государственной думы, «лик Петра первого», как называли его современники, крайне заинтересовался гостем из Страны Советов. Он сразу предложил наладить отношения с Монархической организацией Центральной России (МОЦР). Ведь она, по словам Якушева, полностью отрицала демократию и республику, считая, что после гибели большевизма только царь спасет Родину. Марков-второй считал так же, о чем неустанно писал. В частности, все в том же журнале «Двуглавый орел»:

«Можно быть республиканцем, но исторические факты обязательны и для республиканцев. История не знает республиканской России, а знает лишь Россию-монархию, и тем, кому Россия монархическая ненавистна, им ненавистна вообще Россия, ненавистна живая действительно бывшая Россия, им люба Россия будущего, Россия воображаемая, Россия мнимая. Какова будет эта воображаемая Россия и вообще будет ли она, – я не знаю, но я знаю, что тысячу лет жила, росла и благоденствовала живая великая Россия, Россия-монархия. И вот эту живую, единственно бывшую в реальности Россию мы, монархисты, любим, ей мы преданы, по ней тоскуем. Нам скажут, что мы все же ошибаемся, но ведь эту “ошибку” в течение целой тысячи лет совершал весь русский народ. Или, быть может, самое бытие России надо считать ошибкой?

Думаю, что русские монархисты поступили так, как повелевал им долг перед Отечеством: ни единым словом, ни единым действием не помешали они Временному Правительству вести войну до счастливого для России конца. И если война все же закончилась неслыханным позором и развалом, то это не была вина монархистов, это была вина тех, кто в разгаре мировой войны вовлек русский народ в преступную и безумную революцию.