Книга Крымская весна. "КВ-9" против танков Манштейна - Даниил Веков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Причем даже не понадобится высаживаться на острова – Британия сдастся сама: запросит мира на почетных условиях. Чтобы избежать позора и сохранить хоть какое-то достоинство. Или его видимость…
Мы, разумеется, пойдем навстречу английскому правительству: ведь бритты, что ни говори, а тоже арии, можно сказать, наши двоюродные братья. В отличие от русских, которые прямые потомки монголов. Азиаты, дикие скифы! Конечно, подписывать мирный договор будет уже не Черчилль – ему придется уйти в отставку. Ничего, в Англии есть здравомыслящие люди, с которыми мы легко найдем общий язык. Пусть этот твердолобый упрямец отправляется в свое поместье и пишет мемуары! Раз больше ничего не останется… А мы будет иметь дело с лояльным нам правительством.
Оккупация Персии и Ближнего Востока заставит задуматься и Турцию. Мы поставим Анкаре ультиматум: или присоединяетесь к нам, или будете тоже оккупированы. Иного уже не дано. Хватит тянуть с нейтралитетом и якобы невмешательством! Если вы не можете сделать выбор, то мы сделаем его за вас.
Думается, турецкое правительство примет правильное решение. Османы уважают силу, кроме того, у них есть свои интересы – например, тот же самый Крым. Несомненно, они захотят вновь присоединить его себе, но это наша, германская земля! В Керчи и на южном побережье Крыма остготы жили начиная с третьего века, строили свои города и крепости, возводили христианские храмы, торговали с греками, римлянами, а позже – с византийцами, генуэзцами, татарами и теми же турками. У них даже имелось свое княжество, Феодоро, просуществовавшее до конца пятнадцатого века… Нет, Крым туркам мы не отдадим, пусть даже не надеются!
Так что скорейший разгром Крымского фронта имеет для нас важнейшее, можно сказать, решающее значение. Будем надеяться, что генерал Манштейн не слишком затянет с этим делом…
Оперативная сводка Советского Информбюро за 11 мая 1942 года
Утреннее сообщение 11 мая
В течение ночи на 11 мая на фронте ничего существенного не произошло.
Вечернее сообщение 11 мая
В течение 11 мая на Керченском полуострове наши войска вели упорные бои с перешедшими в наступление немецко-фашистскими войсками. На других участках фронта чего-либо существенного не произошло.
За 10 мая уничтожено 38 немецких самолетов. Наши потери – 12 самолетов.
За 10 мая частями нашей авиации уничтожено или повреждено около 40 автомашин с войсками и грузами, свыше 10 подвод с боеприпасами, 10 полевых и зенитных орудий, 13 минометов, 2 прожектора, разбито 2 паровоза, подавлен огонь 3 артиллерийских и 18 минометных батарей, рассеяно и частью уничтожено до 4 рот пехоты противника.
За истекшую неделю с 3 по 9 мая немецкая авиация потеряла 171 самолет. Наши потери за этот же период – 86 самолетов.
Ветер высоко поднимал серую сухую пыль, гнал ее навстречу танкам. Мелкий песок противно скрипел на зубах, забивал рот и горло, лез в нос. Приходилось закрывать лицо платком – почти как в пустыне.
«Пустыня и есть», – мрачно подумал генерал Манштейн, разглядывая скудный пейзаж. Пески и солончаки, растительности почти никакой. Вдоль всего побережья – плоская равнина с белыми озерцами высохшей соли.
Море зимой, во время штормов, заливает низкий берег, а весной отступает. Горячее крымское солнце быстро испаряет небольшие озерца, на их месте образовывались рыжевато-серые солончаки с редкой осокой и чахлыми клочками травы. Конечно, если уж быть точным, не совсем, как в Сахаре, но тоже достаточно уныло и безжизненно…
Генерал приказал остановиться и поднес к глазам бинокль. Куда хватало взгляда (точнее – цейсовской оптики) – одна и та же картина: сухая земля, песок и солончаки. Солнце, несмотря на утренний час, уже изрядно припекало, танковая броня нагрелась, Манштейн с неудовольствием подумал, что днем в этой закупоренной консервной банке станет совсем невмоготу.
Впрочем, немецкому офицеру жаловаться не положено – он должен стойко переносить все тяготы армейской службы, особенно во время войны. В конце концов, бывало и похуже… Например, зимой, когда в декабре температура падала до минус двадцати градусов (и это в Крыму!). Танк за ночь превращался в застывшую груду металла, ни завести, ни сдвинуться с места. Да, климат в России – не сахар, с этим приходится считаться.
Но размышлять было некогда, следовало действовать – наступать на Керчь. Но с этим были проблемы: несмотря на явный успех, разгромить советские армии пока не удавалось, потери же (в том числе в технике) с каждым днем увеличивались…
Прекрасно спланированная и тщательно подготовленная операция завязла в советской обороне, как танк – в зыбких песках. Или, если учесть русские реалии, как сани в глубоком снегу…
Поэтому сегодня генерал Манштейн решил лично выяснить, что происходит на месте прорыва, и лично прибыл в район Арма-Эли. Для этого выбрал Pz.III – хороший, подвижный танк, может, если что, идти и по зыбкой почве. Конечно, в привычной «четверке» было бы и комфортнее, и удобнее, но у командирских панцеров отсутствовало орудие – лишь макет на его месте. Из вооружения же были только пулеметы, а этого слишком мало для обороны, учитывая нынешнюю ситуацию…
А она была непростая, выбить русских из Арма-Эли с наскока не вышло (столько машин и людей потеряли!), из-за чего пришлось временно приостановить наступление на левом фланге. Нельзя идти вперед, если в тылу находится сильный и опасный противник… 22-я панцерная дивизия, охватывая две советские армии, повернула на север, к Азовскому морю, но ввиду реальной угрозы удара в спину, приходилось все время тормозить и оглядываться назад. С этим надо что-то делать…
…Машину командующего армией, как обычно, сопровождали две «двойки». Ну и, само собой, «ганомаг» с охраной. Мало ли что! Отдельные группы большевиков все еще встречаются в степи, и у них могут быть пушки и даже танки…
Генерал собирался выяснить обстановку у Арма-Эли, где моторизованной бригаде полковника фон Гроддека (теперь – Раду Корне) удалось прорвать русскую оборону и довольно глубоко зайти в тыл 51-й армии. Надо нанести последний, решающий удар, пока русские не отошли к Турецкому валу и не закрепились на нем. Тогда выбить их будет гораздо труднее. А обороняться русские умеют: зароются в землю по самые макушки и сидят намертво.
Можно, конечно, рискнуть, послать танковую группу в атаку на Ленинское, где штаб Крымского фронта. Разгромить, внести еще больший хаос в управление, уничтожить, если получится, командный состав… Очень было бы кстати! Да и вообще – глубокий танковый удар в тыл противника приносит, как правило, очень хорошие результаты.
Русские не любят, когда возникает опасность окружения, начинают беспорядочно отступать, а некоторые – даже просто бежать, увлекая за собой всех остальных. Паника – очень заразное явление! Она как пожар в сухом лесу: возникает внезапно, распространяется быстро, а погасить ее – трудно. Появление же в тылу немецких танков лишит советских солдат мужества и стойкости… Но не слишком ли рискованна эта операция?
