Книга О святых и тенях - Кристофер Голден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, нет, нет.
«НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!»
Она не могла на это смотреть.
И вдруг Меган услышала рычание. В первый момент она решила, что эти звуки издает страшное чудовище, это подобие женщины, барахтавшейся на полу.
Но она ошиблась.
Шум драки стал тише, а рычание громче, и Меган пришлось посмотреть, что происходит.
Нет, ей захотелось посмотреть на это. Истерика прошла. Всю свою жизнь она ждала, когда с ней произойдет что-нибудь необычное. Если ей суждено умереть, она должна увидеть и понять, что это за существо.
Если останется жить, тем более.
Меган повернулась.
Перед ней был волк, огромный, каких она еще никогда в жизни не видела. Впрочем, волков она видела только в зоопарке. Мощным телом он прижал сражающегося зомби и, стоя над поверженным существом, вгрызался в кость.
Меган услышала, как что-то треснуло, словно сломалось что-то сухое, покрытое вязкой влагой. В еле-дующее мгновение чудовище в лапах волка перестало шевелиться. Огромный серый зверь повернул голову, и на ковер изверглось то, что он успел проглотить, — сделал ли он это сознательно или нет, Меган не знала.
Она не сводила с волка глаз, совершенно лишившись способности думать.
Наконец волк отошел от тела Дженет Харрис, ее подруги, пытавшейся ее убить. Он посмотрел на Меган, и в этот момент она наконец поняла, что произошло и кто на нее смотрит.
Она смогла только повернуться и молча уйти в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Обернув кровоточащую руку мокрым полотенцем, висевшим у зеркала в углу, она вытащила корзину для мусора с красивыми желто-красными цветами, нарисованными внутри, но она на них не смотрела — ее стошнило в корзину.
«Как?» — это была ее единственная мысль.
Кроме того, она понимала, что рано или поздно ей придется открыть дверь спальни и выйти в гостиную.
Мэнни отчаянно вопил, но крики поглощала рубашка, закрывавшая рот. Он пытался высвободиться, но тело не слушалось.
«Будь проклята эта рана!» — храбрая мысль, посетившая его голову.
Через пару минут Мэнни уже перестал вырываться, потому что его оставили силы. Священник не шевелился, только улыбался, сидя в углу. Кармела тоже улыбалась, продолжая двигаться на нем в прежнем ровном ритме.
— То, что другие называют жестокостью, — тихо проговорил священник, — я определяю как высшую и самую чистую форму искусства.
На Мэнни навалилась такая боль, что он уже не мог кричать.
Кармела перестала улыбаться, а ее лицо напряглось от боли. У нее начал расти живот, великолепные груди затряслись, покрывшись липким потом. У Мэнни глаза вылезли из орбит.
Мэнни осознал, что кричит и плачет.
Живот Кармелы все увеличивался, уже казалось, что она на последнем месяце беременности. В следующую минуту Мэнни услышал треск и, посмотрев вниз, увидел, что живот девушки разорвался, выпустив на свет страшное новорожденное существо. Существо это было темно-зеленым, почти черным, с головы до ног перемазанное гноем. Маленькое тельце — кусок гниющей плоти с двумя кривыми конечностями. Мэнни увидел огромную голову, намного больше остального тела, с двумя светло-зелеными выступами, похожими на рога, и рот, наполненный острыми как бритва зубами. Этими зубами уродец вцепился в пенис Мэнни, словно в нелепую пуповину.
Тело Кармелы свалилось на пол, она умерла еще до того, как произвела на свет маленькое чудовище, проглотившее член Мэнни. Мэнни понимал, что священник никуда не делся, но не мог отвести глаз от мерзкой твари и от раны, оставшейся внизу живота. Страшная боль, какой он никогда не испытывал до сих пор, пронзила его. Если бы его не накачали лекарствами, он давно потерял бы сознание. Но ему не повезло. Демон, цепляясь маленькими ручками, вскарабкался вверх по его телу, сорвал бинты с раны и остановился, разглядывая открывшееся пулевое отверстие. Мэнни ничего не почувствовал, и это заставило его завопить с новой силой, хотя ему мешал кляп во рту, приглушавший его голос, делая едва слышным.
Демон опустил голову. Щупальца, которые Мэнни принял первоначально за рога, на одно короткое мгновение вонзились в рану, Мэнни сквозь собственные вопли и плач услышал чавкающие звуки: один доносился из его собственной груди, а другой издавали рога демона.
Уродец снова пополз по телу Мэнни. Мэнни с ужасом понял, что теперь чудовище устремилось к его лицу.
Мэнни попытался подвигать совершенно бесполезной рукой, он смог только чуть пошевелить ею. Мэнни знал, что должен сбросить с себя чудовище, прежде чем оно доползет до его лица. Не важно, что еще ему суждено вытерпеть, но подпускать страшное существо к глазам он не хотел.
Щупальца нежно погладили губы и нос Мэнни. Они не ранили его, но каким-то невероятным образом он знал, что они очень острые. Мэнни постарался собрать все свои силы, которых у него не было, но которые дала ему вера, схватил чудовище за один из отростков, чтобы не подпустить его к глазам.
В этот момент к нему подскочил священник. Мэнни ничего не смог сделать, когда патер с укоризненным шипением оторвал его руку от существа Мэнни понял, что ему конец. Он больше не мог сопротивляться, не мог кричать, не мог себя защитить.
Рога демона вонзились в его глаза, разорвали их и нырнули в мозг. На мгновение демон напрягся, но тут же расслабился и, усевшись на грудь своей жертвы, принялся с удовольствием чавкать.
Отец Лиам Малкеррин стоял рядом с кроватью и улыбался. Потом он взмахнул рукой, и демон, вспыхнув синим пламенем, которое тут же само собой погасло, исчез, будто его и не было в комнате.
«Всего лишь незначительный представитель мира теней», — подумал Малкеррин.
Его удивляло, что малазийцы когда-то считали этих существ сродни Непокорным — единственным жителям потустороннего мира, которым удалось устоять перед Римом.
Он испытывал легкие приступы вины из-за того, что переборщил с юристом.
Зато какое удовольствие он получил. А теперь… ему было все равно. Пусть обнаружат медсестру и мертвого уборщика.
Малкеррин посмотрел на тело и улыбнулся.
— Настоящий художник никогда не оставляет работу незавершенной, — сказал он.
— Никогда… никогда не желай чего-то слишком сильно, — шептала Меган.
Она лежала на кровати, свернувшись клубочком.
Первые десять минут она сидела, уставившись в стену и раскачиваясь из стороны в сторону. Когда Питер перестал стучать, прося открыть ему, она легла. Она то молчала, то начинала разговаривать сама с собой, прислушиваясь к тому, как он куда-то звонил, потом отправился в душ…
«Он в моем душе!»
Сейчас он делал что-то на кухне.
— Проклятье! — проворчала Меган.
