Книга Из Золушки в принцессу - Злата Виноградская

– Вера, я звоню из-за Насти, – Юрин голос вернул ее из сочинской истомы в реальную московскую пробку.

– С ней что-то случилось? – практически овладев своим голосом, спросила Ника.

– Мне кажется, у нее был приступ буйного помешательства на почве ревности, но сейчас с ней все в порядке. Я хотел спросить, как ты и…

«Интересно, знает ли он, что весь этот клубок гораздо более запутан, чем кажется на первый взгляд? – размышляла Вероника. – Надеюсь, что нет. Сейчас, когда открылись новые подробности, вся эта история сильно смахивает на инцест».

– Юр, я в порядке, – Ника старалась, чтобы ее голос звучал ровно.

– Я хочу перед тобой извиниться за Настю. Если бы я знал, что она собирается придти к тебе и выяснять отношения, я бы ее остановил.

– Юра, здесь нет твоей вины, тебе не за что извиняться. И Настя тоже ни в чем не виновата. Она искренне любит тебя и не может допустить возможности потерять тебя. И ты береги ее, она – славная девочка, – Веронике было нестерпимо больно произносить эти слова. Ей не хотелось делить с двадцатилетней девчонкой близких ей мужчин: Дымова и Юру.

– Это очень хорошо, что она все-таки пришла ко мне, – немного подумав, добавила Вероника. – После ее визита все встало на свои места. Я надеюсь, что у нее не осталось сомнений, что все твои мысли – только о ней. Думаю, теперь она уверена, что ты принадлежишь ей безраздельно.

– Да, Вер, ты права. Лучше тебя ее бы никто не смог убедить. Вер, ты – замечательная женщина, самая умная и красивая из всех, кого я когда-либо встречал.

Вероника только вздохнула. К сожалению, ни ум, ни красота не помогали ей справиться с нечистым на руку Кучером. Разговаривая с Юрой, она опять чувствовала себя бесконечно одиноким островом в море несправедливости.

– Вера, ты очень грустная, – заметил Образцов. – Ты обижаешься на меня?

– Нет, мой хороший, ты тут не при чем. У меня по сочинскому проекту не все так гладко складывается, – откровенно посетовала она. – Меня, как бы это цензурно выразить, кинуло маркетинговое агентство. Вот я сейчас еду к ним разбираться, чьи в лесу шишки. Очень хочется узнать, кому и за сколько они продали информацию по моей концепции продвижения в Сочи.

– Я уверен, что ты со всем справишься, – выслушав ее, сказал Юра.

– Спасибо тебе за добрые слова, – грустно усмехнулась Разумовская.

– Если бы я мог чем-то тебе помочь, я бы с радостью…

«Мальчик, ну чем ты мне поможешь? – подумала Ника. – Пойдешь вместе со мной и набьешь их наглые апельсиновые рожи? Или Кучеру поставишь фингал под его честным глазом?…»

– Все будет хорошо, я как-нибудь выкарабкаюсь, – Вероника постаралась звучать бодрее и жизнерадостнее.

– Удачи тебе, Вер.

– И тебе.

– Я еще позвоню, – пообещал Образцов.

– Хорошо.

Глава 19

Скорая маркетинговая помощь

После поездки в Сочи, истерики Насти Ермакович, дочери Дымова и скандала с «Апельсином» Разумовская заболела. Она лежала дома на диване, укатавшись в одеяло и закрыв глаза. «Надо набраться сил, – уговаривала себя она. – Вот Илья Муромец тридцать три года лежал на печи, а потом как встал, так и победил всех врагов. У меня, наверное, температура и бред. Какой к черту Илья Муромец! Пора подниматься и отправляться в офис!»

Конечно, даже дома она много работала. Ее секретарь переадресовывала ей важные звонки, Вероника отвечала на все письма, обсуждала и согласовывала различные текущие вопросы. Каждый день ее навещал Дымов, не на шутку встревоженный ее недомоганием. Во время этих визитов они пили свежий сок из тех фруктов, которые в огромных количествах приносил олигарх, или чай с травами. «Олег чудесным образом ни одним словом не касается своих рабочих проблем», – отметила про себя Вероника. Они смеялись, вспоминали о своем детстве и студенчестве, смотрели какие-то старые комедии, сидя на диване.

– Вероника, – застенчиво, словно двадцатилетний паренек, однажды начал Дымов, – я хочу, чтобы мы с тобой…

– Что? – не поняла Разумовская.

– Чтобы мы с тобой были снова близки.

– Куда же ближе? – изумилась она. – Мы с тобой в обнимку сидим на одном диване, смотрим телек. О чем ты? Поясни!

– Ты все прекрасно понимаешь, – раздосадовано ответил он, ударив ладонью по мягкой обивке дивана.

– Не понимаю. Ты можешь мне объяснить?

– Я хочу, чтобы мы снова с тобой стали заниматься любовью, – отведя глаза, признался столп отечественного автопрома. – Как ты думаешь, это возможно?

Он робко сжимал ее руку, не смея позволить себе большее.

– Олег, я очень тронута, что ты согласился найти мне местечко в своем большом любящем сердце, – совершенно серьезно сказала Вероника. – Ты же видишь, что я сейчас нездорова, и не хочу думать об этом. Давай отложим этот разговор на потом, а пока попробуем быть просто друзьями.

Забрезжившая надежда изменила его настроение. Он пододвинулся к ней.

– Никуся, милая моя.

– Олег, послушай, давай закончим это взаимное дуркование, – неожиданно твердо сказала Разумовская. – Мы с тобой сколь угодно долго можем прикрываться своей занятостью, проблемами с бизнесом, деньгами, да мало ли еще с чем. Но мы с тобой оба знаем, что нам обоим нужна семья. Очень хочется чувствовать себя защищенным, знать, что есть близкие тебе люди, которым нужны твоя забота и любовь. У тебя семья есть, у меня нет. Пока что нет.

Она закурила:

– Если ты хочешь стать моей семьей, сделай мне предложение, я его обдумаю. Или давай оставим все, как есть.

– То есть как? – переспросил Дымов.

– То есть так, как сейчас, – Вероника взглянула на огромные антикварные часы, красовавшиеся на стене в ее гостиной. – Ой, почти два часа, у меня сейчас будет конференц-колл. У меня уже два человечка в Сочи работают, хочу узнать, как у них там дела продвигаются, и чем мы им отсюда можем помочь.

– Ты меня выгоняешь? – обиженно спросил бизнесмен.

– Мне надо работать, извини, – она поднялась и вышла из гостиной, давая ему понять, что время его визита подошло к концу.

Дымову ничего не оставалось, кроме того, чтобы тоже встать и отправиться за ней. Он не был готов к серьезному разговору, а тем более к принятию каких-либо решений. Ультиматум Вероники поставил его в затруднительное положение. Он надеялся, что их отношения никогда не доберутся до этого перекрестка, когда надо будет выбирать, куда идти дальше. Ему казалось, что общение без взаимных обязательств было удобным для них обоих в силу равенства их социального статуса.

– Ника, у тебя кто-то есть? – внезапная догадка обожгла его самолюбие.

Первой реакцией Вероники было возмущение: «Как он мог подумать? За кого он меня принимает? Неужели он считает, что я, как он сам, могу жить на два фронта?». А потом она вспомнила об Образцовее, который обещал позвонить, но не давал о себе знать уже целую неделю. Хотя она и обещала себе больше не думать о нем, ее сердце тоскливо сжалось. Она призналась себе, что ждет его звонка. «Наверное, у меня будет достаточно времени, чтобы перечитать «Войну и мир», в ожидании его звонка», – погрустнев, подумала Вероника.