Книга Летний понедельник - Люси Уокер

Денни приняла, это на свой счет и тут же пошла на попятную:

— Нет конечно. Он мог и с хорошими людьми встречаться, случайно, само собой. Любого можно застукать с ним за чашкой чая или еще за чем. Это вовсе не значит, что человек плохой.

— Точно.

Инспектор выудил из пачки очередную сигарету и предложил Денни. Она взяла, и пока они прикуривали, продолжалась передышка.

— Послушай… Скажи мне, почему ты так защищаешь Джека Смита? — очень спокойно и очень по-дружески поинтересовался Райли.

— Я?! — поразилась Денни. — Да я… — Она собиралась сказать: «Да я его даже не знаю!» — но не смогла. Сравнение с Петром, который трижды отрекся у Врат Господних, казалось настоящим богохульством, но в то же время было в отношениях Денни с Джеком Смитом что-то такое, из-за чего она не могла отречься от него. Его всю жизнь унижали. Всю жизнь от него, отворачивались, всю жизнь отрекались, даже мать и та бросила его на произвол судьбы. Приятели его презирали и обижали. Он так нуждался в помощи, но никто не протянул ему руку.

«Если вы не сделаете этого ради самого падшего из всех сынов моих, вы и для меня этого не сделаете».

Теперь Денни редко посещала церковь, но отец ее, несмотря на необузданный нрав и упражнения с прогулочной тростью, был священником, и воскресные службы оставили свой неизгладимый след в ее душе. Отрывки из Библии навсегда засели в мозгу Денни и постоянно всплывали у нее в памяти. Вот и на этот раз перед глазами не замедлил появиться образ распятого Иисуса Христа, а рядом с ним — Джека Смита, самого падшего из всех сынов Господних.

Вот о чем думала Денни. Отречься от Джека Смита она просто не могла.

— Ну-у… мне его жалко, — протянула девушка.

Теперь она была связана с ним, потому что не отреклась. Это как яд выпить: раз, и он уже в тебе. Передумать нельзя, раскаиваться поздно.

— Ты не одна такая, многие его жалеют. — В голосе инспектора Райли прозвучало сочувствие, и это на мгновение обезоружило Денни и ввело ее в заблуждение. — Многие ему сочувствуют, — повторил он. — Хотя ничего конкретного про Джека Смита не знают. Просто люди всегда сочувствуют тому, за кем ведется погоня. Это нормально для любого доброго христианина.

— Тогда почему вы говорите, что его поймают, осудят и повесят? Разве вы не добрый христианин?

— Отчего же. Но если бы я охотился на Джека Смита, не стал бы забывать, что он уже убил однажды и может убить еще раз. Чувство долга перед обществом перевешивает христианскую жалость. Всегда следовать своему долгу — дело нелегкое, знаешь ли.

— Вам за это платят. — Денни сама не понимала, откуда в ее голосе взялись эти горькие нотки. — Вы клятву приносили. И вам не приходится выбирать…

— Что выбирать?

— Если вы встречаете преступника, к которому чувствуете симпатию или жалость, вам не приходится мучиться угрызениями совести и выбирать, что правильно, а что — нет. Вы принесли клятву. У вас руки связаны. И выбора у вас нет.

— И ты считаешь, что у обычного человека есть право выбора?

— Есть у них такое право, нет ли, я не знаю. Но если перед ними встает этот выбор, его надо делать…

Инспектор Райли стряхнул пепел в пепельницу.

— Денни, мы же об убийце говорим! О мужчине, который поднял руку на женщину. О человеке, который, будучи на свободе, угрожает жизням других людей. Какой тут может быть выбор? Выдавать или не выдавать его местопребывание? — Два голубых глаза уставились на Денни, словно двуствольное ружье.

— Я не знаю, — заметалась она. Надо срочно придумать предлог, чтобы отвести взгляд от этих бесстрастных ледяных голубых озер.

— Для таких людей тоже закон существует, — мягко проговорил инспектор. — Есть такое понятие, как косвенный соучастник.

— Косвенный соучастник? — эхом отозвалась Денни. — Что это такое? Мне кажется, я припоминаю…

— Это человек, который помогает преступнику после совершения преступления. Он тоже совершает уголовно наказуемое деяние.

Воцарилась тишина, и снова Денни попыталась скрыть свои эмоции с помощью кашля и носового платочка.

— И что с этим человеком будет… в случае, если он помогает убийце, например? — Она притворилась, что у нее першит в горле от сигаретного дыма, и опять закашлялась.

— Его тоже повесят, — невозмутимо заявил Райли.

— Что?! Не может быть…

— Почему не может? Будешь в библиотеке, Денни, полистай по случаю старые дела. Дело Поулсона и Дэвида, к примеру. Слышала о них?

Денни покачала головой, прижав платочек к губам.

— Дэвиду было семнадцать, и он застрелил человека при ограблении. Девятнадцатилетний Поулсон его прикрывал. То есть стоял на шухере. Оружия у него при себе не имелось, и, когда Дэвид стрелял, Поулсон находился в другом конце здания. Его-то и повесили. Дэвида повесить не могли как несовершеннолетнего.

— Но за что повесили Поулсона?! — У Денни глаза из орбит полезли. — Он же этого не делал, Он, может, даже не знал, что этот Дэвид собирается застрелить человека!

— Адвокаты пытались доказать это. Но ведь оружие-то парни взяли — этого оказалось вполне, достаточно, чтобы обвинять их в предумышленном убийстве. Поулсон знал, что у Дэвида с собой пистолет, и пошел с ним. Тот факт, что в момент преступления его не было на месте, не сыграл никакой роли. Он являлся и косвенным соучастником, и прямым, И его повесили.

— А Дэвид? Ему удалось выйти сухим из воды.

— О нет. Он получил пожизненное и умер в тюрьме.

Последовала минутная пауза.

— Что вы там говорили про Джека Смита и… и… и косвенного соучастника?

— Каждый, кто помогает ему или скрывает его после совершения убийства, — косвенный соучастник.

— А если кто-то просто наткнулся на него? Знал, где он… Это же не имеет никакого отношения к убийству!

— Сможет ли этот «кто-то» доказать свою невиновность? К примеру, Джек Смит сказал кому-нибудь: «Я собираюсь убить эту женщину». А тот ему в ответ: «Ладно, потом приходи ко мне, я тебя спрячу». Это косвенный соучастник, и его повесят.

— Но если это неправда?

— Нужны веские доказательства. Откуда они возьмутся? Со слов убийцы? Не так-то это просто.

Снова тишина. Внезапно Денни собралась и пришла в себя. Что он ей такое говорит? Чего добивается? Хочет загнать в угол? Подловить? Но откуда ему знать, что она имеет какое-то отношение к Джеку Смиту? Не может он этого знать. Даже догадываться не может. Это все ее собственный комплекс вины, вот почему она трясется от страха. Надо уйти отсюда и подумать. Хорошенько подумать. Не может же она, в самом деле, заявить инспектору: «Послушайте, я скажу вам, где прячется Джек Смит». Да как она будет жить дальше, если своими руками затянет узел на шее человека? И дня не пройдет без упрека: «Я выдала Джека Смита. Я повесила его». Люди будут тыкать в нее на улице пальцем и говорить: «Вот та самая женщина, которая свидетельствовала против Джека Смита и помогла повесить его».