Книга Блюз осенней Ялты - Ирина Потанина

– Тук-тук-тук! – громко прокричала Владислава, подойдя к знакомой дыре в заборе санатория, – есть кто живой?

– А, – на пороге сарайки – так Феликс называл свою обитель – тотчас же появился улыбающийся бородатый великан с всклокоченными вихрами черных волос, – Ладушка, заходи. Рад тебя видеть. Рад безмерно, бесконечно, безгранично, безаппелляционно…

– А также бездарно, безвозмездно и безвременно, – закончила ритуал приветствия Владислава, спускающаяся по шаткой лестнице во двор сарайки. Дворик был очень маленький, но уютный. Наличие массивного щелястого стола позволяло переносить во дворик все чаепития. Из сарая высунулись три хитрые детские физиономии. В свободное время Феликс учил соседскую детвору рисовать.

– Господа, – строгим тоном обратился он к ученикам, – по-моему вам есть чем заняться. Вы же «сарайтино»!? Как можно отвлекаться от работы на каких-то дам? Даже на таких гармоничных! – физиономии мигом исчезли за дверь. Шутя, Феликс называл всех обитателей сарайки – а в сезон здесь останавливались толпы народа – «Сарайтино де Уроданто». Звучало очень гордо, в итальянском мафиозном стиле, правда расшифровывалось смешно «Уроды на Сарайке», но об этом непосвященным людям знать не полагалось.

– Вот, – Феликс рассеянно пожал плечами, – подрастающие сарайтинцы. Охломоны правда, но может толк будет. Чайку изволите?

– Да я, честно говоря, на секунду. Мне нужно кое-что из папиного ящика забрать. Вот ключ. Ты же не обижаешься, Феликс? – когда у Влады вышла первая книжка, Феликс потребовал, чтобы девушка обращалась к нему на «ты».

– Я?! Помилуй Боже… Да если бы все, кто сюда приходит, заходили только на секунду, да я бы… Я был бы счастлив.

Влада рассмеялась. Феликс всегда говорил очень громко и эмоционально, смешно жестикулируя и гримасничая. Общаться с ним без улыбки было абсолютно невозможно.

– Я уже отвыкла от твоей манеры говорить, Феликс.

– А ты вот завтра вечерком заходи будешь привыкать. Потолкуем кое о чем, есть у меня мысли по поводу смерти Олежки.

Влада вся напряглась.

– Зайду. Обязательно зайду.

Феликс зашел в сарайку, чтобы вынести Владиславе ящик ее отца. На пороге тотчас же показался один из ребятишек. Он подошел к девушке, потом изумленно вскрикнул и расширенными глазами уставился в центр стола.

– Что?! – Влада проследила за его взглядом и брезгливо поморщилась.

– Ну надо же! – подросток все еще не сводил глаз с центра стола, – это все кошки дяди Феликса. Дожили! Гадят прямо на столе. Скоро на голову срать начнут, – подросток подошел ближе и вдруг взял в руки кусок отвратительной коричневой кучки, потом понюхал ее, и положил себе в рот, после чего поморщился, выплюнул, и очень озабоченно произнес, – так и есть, какашка.

Владислава почувствовала приступ тошноты. В этот момент в дверях появился Феликс, с ящиком от письменного стола в руках. Мгновенно оценив ситуацию, он подошел к столу, отвесил подростку легкий подзатыльник, затем, к ужасу Владиславы, в точности повторил действия ребенка,

– Так и есть, пироженное «картошка». Мы в детстве тоже так над взрослыми издевались.

До Владиславы с трудом дошел смысл сказанных Феликсом слов.

– Ну и детки, – только и смогла произнести она.

– Ялтинская шпана в зачаточном состоянии. Не расстраивайся, этот теракт они с каждым вновь пришедшим проделывают. Это не лично против тебя.

Влада натянуто улыбнулась и принялась рыться в принесенном Феликсом ящике.

– Слышь, Влад, ты только не все забирай. Отбери, что тебе нужно, а, что не нужно, оставь. Некрасиво как-то, что Олежкин ящик пустой будет, – сказал Феликс, потом стушевался от собственной сентиментальности и деловитым тоном добавил, – может пригодится что кому, мало ли.

«Тетрадь для сочинений по русской литературе, ученика 9-а класса Раевского Олега» Владислава удивленно взглянула на Феликса.

– А, это я его попросил сохранить. Твой отец интересные вещи писал в школьных сочинениях. И твое литераторство ведь тоже от него. Храню для будущих поколений, – Феликс забрал тетрадь из рук Влады, – не возражаешь?

– Нет. Бери. Я же знаю, у тебя сохраннее.

Влада с не скрываемым интересом перебирала бумаги. В этом ящике хранились все написанные когда-то отцом стихи. О существовании ящика Влада знала всегда, и очень хотела ознакомиться с его содержимым, но отец раньше не позволял. Влада, наконец, наткнулась на копию завещания. Быстро пробежавшись глазами по строчкам, девушка положила находку в свою сумочку. Остальные листики сгрузила в целлофановый кулек. И, оставив Феликсу лишь школьную тетрадку Олега Раевского, попрощалась.

– Ну, до завтра. Спасибо тебе Феликс. Ты хороший.

– Счастливенько, – Феликс помог Владиславе вскарабкаться по лесенке, ведущей к забору санатория, – только обязательно зайди, не забудь. А то будешь как Олежка: он обещал зайти, обещал… А сам помер…

Сердце Влады больно сжалось.

– Слушай Феликс, у тебя язык от типунов не болит?

Феликс громко расхохотался. И поклонился в знак извинения.

Миниатюрная фигурка Владиславы появилась в воротах санатория. Сергей завел машину и подъехал ближе к девушке.

– Прошу, – он вышел из машины и галантно отворил перед Владой водительскую дверцу. Ни один мускул на лице девушки не пошевелился в знак удивления. Сергей одобрительно улыбнулся.

– Мерси, – Владислава выключила машину и завела ее своим ключом, – Только не говори, что ты еще и машины воруешь.

– Просто много с ними возился, помогая отцу в мастерской.

– Да уж, с тобой надо держать ухо востро. И почему я раньше об этом не подумала, – Влада пристально смотрела на дорогу, – ну что, ты готов объяснить мне все происшедшее.

– Да, – Сергей не сводил глаз с ее профиля, – все объясняется очень просто. Я влюбился… Влюбился, потерял голову, натворил глупостей…

– Объяснение не принимается, – холодно сообщила Владислава.

– Знаешь, вот сидел сейчас в твоей машине и думал, – Сергей не обратил на ее слова ни малейшего внимания, – ну что меня держит? Вот как поеду сейчас куда-нибудь.

– Тебя держит мое обещание сообщить о тебе органам, – тактично напомнила Влада.

– Ну да. Вот и я думаю, раз я такой несчастный, у всех на крючке, всем что-то должен… Может и не стоит влачить такое существование. Представляешь, ты выходишь из санатория, нет ни меня, ни машины. А потом узнаешь, что я героически покончил жизнь самоубийством… Ну, скажем, развернул машину мордой к обрыву и нажал на газ. И не как-нибудь, а из-за великой неразделенной любви к тебе…

– Черный юмор.

– Я думал, тебе такой нравится, – Сергей все собирался с духом.

– Машину зачем гробить?

– Видишь, про юмор я не ошибся.