Книга Неправильная женщина - Светлана Лубенец

– Да, вот так несчастливо сложилась моя жизнь… – печально резюмировала Татьяна Ермакова и попыталась через соломинку вытянуть из бокала с коктейлем, который ей купил Майоров, остатки пряно-сладкой жидкости интенсивно-красного цвета. Остатков было мало, а потому раздался характерный звук, очень похожий на всхлип. Татьяна обрадовалась этой «подсказке» и тоже постаралась всхлипнуть. Это удалось легко и даже вполне правдиво, потому что под воздействием некоторого количества алкоголя в коктейле ей сделалось как-то по-особенному жалко себя, и из правого глаза даже выбежала одинокая слеза. Потом еще одна – из левого. На этом слезный поток напрочь иссяк, но это Ермакову даже обрадовало, поскольку Юра вполне мог подумать, что слезы она поборола с большим трудом и только лишь для того, чтобы его не расстраивать. Все работало на образ битой судьбой несчастной и кроткой женщины, которая стала таковой не без его же участия. Если Майоров вдруг за давностью лет забыл, как складывались дела у их троицы, она позволит себе напомнить: – А ведь я любила тебя, Юра… Очень… Тебя одного… По-настоящему… И только поэтому тогда… ну… все это и устроила… ты помнишь… Прости…

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – ответил он, по-доброму улыбнувшись.

Улыбка Татьяне не понравилась. Так улыбаются люди, у которых все в жизни хорошо, а потому они готовы всех за все прощать оптом, особенно даже не разбираясь, кто и за что у них просит прощения. Она решила бы, что у Майорова все в порядке в личной жизни, если бы не видела его почти в обнимку с Ланой. Его безмятежная улыбка говорила о том, что у него все в порядке именно с ее бывшей подругой, которая, похоже, очередной раз пытается спутать ей, Татьяне Ермаковой, все карты. С этим надо срочно что-то делать. Похоже, бить на жалость, рассказывая о собственной неустроенности, в данном случае бесполезно. На это Майоров не реагирует. Может быть, тогда сделать ставку на самоотречение и жертвенность во имя любви? Да, но для этого надо еще раз об этой самой любви ему напомнить. Ненавязчиво, чтобы не раздражить, но при этом – впечатлить. Хоть он и сказал, что старое поминать не надо, может быть, все же напомнить, как Ланка ею, юной чистой Таней, манипулировала? Да, пожалуй, стоит сделать именно это!

– Ну… кое-что я, Юра, забыть не могу… Лана меня использовала, чтобы добиться своей цели, а я ведь как влюбилась в тебя тогда, в школьной юности, так и… в общем, люблю до сих пор…

Татьяна опустила глаза долу, хотя ей очень хотелось посмотреть, как Майоров среагировал на «до сих пор». Приходилось ждать его ответа, чтобы сориентироваться хотя бы по голосу.

– Я женат, – очень невыразительно сказал он.

Ермакова вскинула на него глаза. Лицо мужчины, сидящего перед ней за столиком кафе «Дивный сад», было бесстрастно. Но то, что с него хотя бы сошло выражение беспечности, Татьяну уже слегка удовлетворило.

– Это ничего… – все так же кротко отозвалась она. – Я привыкла быть одна… – Мне многого не надо… Лишь бы видеть, что тебе хорошо… А тебе ведь хорошо?

Майоров непонимающе уставился на нее, а потом все же ответил:

– Ну… в общем и целом нормально…

– Я видела вас с Ланой, – пошла ва-банк Ермакова и, чтобы предупредить ту его реакцию, которая ее не устроила бы, добавила: – Очень рада за вас! Честное слово! Вы очень естественно смотритесь вместе! Просто созданы друг для друга!

Юра никак не отреагировал на ее пассаж, но в щеки ему бросилась легкая краска, и Татьяна поняла, что выстрел попал в цель. Майоров забеспокоился. А что, если теперь его слегка припугнуть? Несмотря на то что они с Ланкой ходят вместе по улицам почти открыто, вряд ли их супруги об этом знают.

– А вы не боитесь, что кто-нибудь донесет о ваших отношениях Женьке Чеснокову или… твоей жене? Дольск – городок маленький. Здесь все всё друг про друга знают.

– Но ты ведь не расскажешь! – отреагировал Юра, при этом он не спрашивал. Он утверждал. Татьяне хотелось бы изо всех сил крикнуть: «Держи карман шире!», но она сказала другое:

– Конечно, нет… Более того… если вам негде встречаться, то я могу… помочь…

– Это чем же?

– У меня есть дачка в Солнцеве… Ты же знаешь, это минут двадцать по окружной дороге на автобусе. Родители мне свой участок отдали… Давно уже… Домик крохотный, но там есть все, что нужно. Я редко бываю на даче, но все же поддерживаю там порядок. Хочешь, дам ключ?

Юра смерил Ермакову изучающим взглядом и спросил после минутного раздумья:

– А с чего вдруг такая самоотверженность, коли, как говоришь, любишь?

– Так… Хочется для тебя хоть что-то сделать… Может быть, оценишь когда-нибудь… потом… позже…

Произнеся эту, как ей показалось, щемяще трогательную фразу, Татьяна хотела встать из-за стола, потому что уйти надо было красиво и, главное, вовремя. Навязываться нельзя. Хватит и того, что она сама зазвала Майорова в кафе. При этом пришлось довольно долго выслеживать Юру, изучать его распорядок дня и привычки, чтобы их столкновение на улице выглядело случайным и чтобы он сразу согласился по старой дружбе посидеть с ней несколько минут в кафе, которое она приглядела недалеко от его дома.

– А если я так и не оценю? – вдруг жестко спросил он.

Ермакова все же поднялась, как собиралась, и очень мягко, в отличие от него, ответила:

– Это ничего… Я привыкла тебя просто ждать… – Порывшись в сумочке, она вытащила какую-то квитанцию, быстро написала на ее обороте свой телефон, положила на столик возле Юриного бокала, сказала: – Вот… Если вдруг надумаешь, звони. Договоримся, как передать ключ… – и быстрым шагом, не оглядываясь, пошла прочь из кафе.

Ей очень хотелось оглянуться, очень… Но она себе запретила, потому что это не играло бы на образ. Она должна остаться в памяти Майорова нежной и самоотверженно любящей. А если им с Ланкой негде проводить время, что, конечно же, проблема номер один, то он обязательно попросит ключ. Надо просто заставить себя дождаться этого. Уж ей ли не знать мужчин! Да они маму родную продадут ради плотских утех!

И она дождалась… Через пару недель, когда она вообще-то уже почти отчаялась, Майоров позвонил. Для передачи ключа и уточнения месторасположения дачи условились встретиться на одной из автобусных остановок.

– Когда вы поедете? – спросила Ермакова и тут же добавила: – Мне надо знать, чтобы не позволить в этот день нагрянуть туда Володе… сыну… У него тоже ключ есть.

– Завтра, – буркнул Майоров.

– Все поняла. Завтра Володьки там не будет! – ответила она и тут же юркнула в открывшиеся двери кстати подъехавшего автобуса. Быстрый уход после передачи ключа тоже работал на образ женщины, готовой на все ради счастья любимого человека.

Ермакова не могла позволить себе спросить, в какое время Майоров предполагает повезти Ланку на дачу. Завтра четверг, рабочий день, но вряд ли они поедут в Солнцево после работы. Если уж ехать, когда он не занят на работе, то лучше в выходной. Раз едут в будни, значит, Юрка как раз собирается вернуться домой как обычно. Ланка в школе освобождается где-то после двух. Конечно, четверг у нее может оказаться вообще выходным, как у учителей бывает, но в любом случае они останутся на даче часов до четырех, пока Чесноков работает. Иначе чего и тащиться в Солнцево… Значит… значит… нагрянуть туда лучше всего часа в три, в начале четвертого! Возможно, конечно, что ее расчеты неверны, но попытать счастья стоит!