Книга Как Том искал Дом, и что было потом - Барбара Константин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Том бежал впереди. Она шла медленно, осторожно переставляя ноги. Дойдя до Сэмми, остановилась. Руки ему не протянула.
— Привет, Сэмми.
Кажется, он совсем не удивился.
— Привет, Жослин.
Ее губы тронула легкая улыбка.
Они устроились на террасе кафе, в тени, под зонтом. Какое-то время все трое молчали.
Первой не выдержала Жослин.
— Ну? Что ты об этом думаешь? — сказала она, глядя на Сэмми поверх бокала.
Прежде чем ответить, он посмотрел на Тома:
— Отлично на тебе сидит.
— Я не про платье!
— Как-то неудобно здесь об этом говорить… Конечно, я вижу… Кое-что переменилось. Но что именно? Платье? Или твои глаза? У меня ощущение, что они не того цвета, что были раньше. Хотя не исключено, что я никогда в них толком не вглядывался. Или это я на тебя смотрю по-другому, потому что… Потому что теперь есть малый? Не знаю. Трудно разобраться.
Жослин пожала плечами. И тут же скривилась. Для пожимания плечами тоже слишком рано. Она поцеловала Тома, ущипнула его за щеку, пощекотала шею. Потом осторожненько поднялась и ушла, передвигаясь мелкими шажками. Немного старушечьими.
Ограбление
В конце концов Том решил, что останется с Мадлен на всю неделю. Она была очень слаба и с трудом вставала с постели. Ему не хотелось бросать ее одну. Он боялся, что, придя, обнаружит ее где-нибудь в капусте, как в первый раз. Сэмми согласился. Он помог Тому разобрать чулан и устроить там постель. Потом немного поработал сантехником в ванной комнате. Поменял краны в душе, поставил на термостат ограничитель на 38 градусов по Цельсию. Том лично проверил. Вода была как раз нужной температуры. Просто блеск.
Назавтра к концу дня Сэмми отвез его в вагончик, собрать вещи. Дверь оказалась распахнутой настежь. Внутри царил бедлам: все перевернуто, вещи брошены на пол. Одежда, школьные тетради, книги — все было истоптано, изорвано… Том прижался к Сэмми. Впервые в жизни. И Сэмми обнял его крепко-крепко. Он вдруг ощутил себя папой — незнакомое и до странности волнующее чувство. Они вышли на улицу, чтобы спокойно обдумать, что делать дальше. Итак, дверь сломана, значит в любую минуту сюда может войти кто угодно. Следовательно, надо все перевезти в другое место. Сэмми сходил за картонными коробками, и они забили ими весь катафалк. В последний момент Том залез под вагончик и достал черную шкатулку. Между собой они договорились, что пока не будут посвящать Джос в детали происшедшего. С подобными новостями лучше не спешить. У Мадлен они сложили коробки в бывший курятник. Заодно Том показал Сэмми сундук с комиксами. Тот как-то странно сморщился. Как будто о чем-то вспомнил, хотя и сам не понимал о чем…
В тот вечер Сэмми засиделся допоздна. Том без конца принимался плакать. Мадлен догадалась, что что-то случилось. И потребовала объяснений. Она даже встала с постели, обняла Тома и стала его баюкать, напевая детскую песенку. А потом рассказала, что у нее как-то тоже все украли. Но плакать не надо, мужичок. Только глаза зря испортишь. Вот она проплакала всю жизнь, как кающаяся Магдалина[11]. И что она с этого получила? Слезящиеся глаза и прозвище, как у кекса! Сам подумай, стоило оно того? Но теперь со слезами покончено. Потому что теперь она нашла их. Сразу двух самых заботливых внучат…
Пока она говорила, слезы заливали ей лицо. Но Мадлен этого не чувствовала. Она улыбалась с самым невозмутимым видом…
Том и Сэмми переглянулись. Бедняжка, теперь уж она точно перебралась по другую сторону. И скорее всего, не найдет дороги обратно.
Джос переживает
Джос возвращалась через два дня, и надо было ее подготовить.
Том позвонил ей и рассказал об ограблении. И объяснил, что они с Сэмми собрали все, что осталось в вагончике, и сложили у бабушки его приятеля. Сэмми нахмурил брови и махнул рукой, требуя передать ему трубку. «Подожди, тут Сэмми что-то хочет тебе сказать». И Сэмми предложил: если она не найдет ничего лучше, он готов уступить ей на несколько дней свою квартиру. Она расхохоталась. И вместо ответа процедила: «Да за кого он себя принимает?» Он не стал настаивать. Но про себя подумал, что у этой бабы и впрямь мозги набекрень. И повесил трубку. Тому он ничего не сказал.
Через два дня она сама позвонила. И спросила, можно ли заехать за ключами. Срочно.
Он кинулся домой — прибраться. Открыл настежь окна, прошелся повсюду влажной тряпкой, несколько раз вымыл унитаз, пока не удостоверился, что чище не бывает, повесил новый рулон туалетной бумаги, сменил постельное белье и вынес мусор. Едва успел подняться обратно и кое-как запихать в рюкзак свои вещи, как прозвенел входной звонок. Она обошла квартиру и тоже все потрогала и проверила. Выключатели, спуск воды, дверные ручки, смеситель в душе. И всем осталась довольна. Арендная плата высоковата, не находишь?.. Пожалуй, но после выхода из тюрьмы он был не в том положении, чтобы торговаться. Сейчас-то ему хочется подыскать что-нибудь попросторнее. Чтобы было где устроить мастерскую — он любит работать руками — и вообще… И чтобы у Тома была своя комната…
Она сразу ощетинилась:
— Ну уж с этим-то точно не горит.
— Не горит. Да все равно у меня пока нет таких денег.
И тут же сменил тему, предложив ей… Чаю? Сока? Пива? Она согласилась на пиво. И вдруг разрыдалась. Наверное, из-за ограбления, решил Сэмми. Она не стала его разубеждать. Не рассказывать же ему, что случилось часом раньше. Когда она приехала к своему парню, хозяину теплицы. Это ужасное чувство, будто тебя ударили ножом в спину… В тот момент, когда он заявил, что без грудей она его совершенно не интересует.
Такое нелегко пережить.
Вот хорек. Коллекционирует она их, что ли?
Но она справится.
Объяснив, как что включается и выключается, Сэмми отдал ей ключи. Она спросила, когда приедет Том. Он сказал, что привезет его завтра утром, перед работой.
Он уже стоял на лестничной площадке, когда услышал, как она пробормотала нечто, отдаленно напоминающее «спасибо». Пока он оборачивался, дверь уже захлопнулась.
— Не за что, Джо…
Щелк!
— …слин.
Не больно-то вежливо.
Но в их отношениях явно наметился прогресс.
Жизнь Мадлен
Это заняло немало времени, но Тому удалось восстановить всю историю от начала до конца. И он вкратце изложил ее Сэмми.
— Вся ее семья погибла у нее на родине. В Богемии, кажется. А она сбежала. Шла себе и шла, не одну неделю, и даже не думала, куда идет, так ей было плохо. Однажды ночью она перешла границу и оказалась во Франции. Ей и здесь приходилось прятаться — из-за нацистов. Она уже совсем измучилась — от одиночества и оттого, что не с кем было словом перемолвиться. И она все время плакала. Однажды к укрытию, где она пряталась, подбежал пес. Он не залаял. Только лизнул ей руку. Они подружились. Это был пес пастуха, который пас поблизости овец. Пастух увидел, как она крадется за стадом, и решил, что она за ним шпионит. Тогда он повел ее в лес, чтобы убить. Но сообразил, что она никакая не шпионка, и передумал. А потом он в нее влюбился. Его звали Андре. Ему было двадцать пять лет, как и ей тогда… Как маме сейчас. Он построил ей хижину в лесу. Приходил к ней каждый день, приносил еду и цветы и учил ее французскому. Он хотел после войны на ней жениться. Так длилось много месяцев. Но однажды он не пришел. Она узнала позже, что его расстреляли за то, что он помогал людям переходить границу. Она ждала ребенка и снова осталась совсем одна. Чтобы не умереть с голоду, по ночам она ходила к фермам и крала овощи с огородов… Чудно, правда? Совсем как я… А потом она родила. Представляешь, Сэмми? Родила ребенка одна, в лесу. Вымыла его в холодной воде в реке, вытерла листьями, сделала ему колыбельку из ветвей каштана, а вместо матраса положила мох. Каждый день она плела ему новое одеяло из веток орешника, чтоб оно было мягким. Но тут пришла зима, и Она испугалась, что ребенок умрет от холода. Тогда она попросилась на одну ферму и сказала, что будет работать, если ей разрешат спать под крышей, в риге. Ровно через три дня пришли солдаты. Фермерша поклялась, что ребенок ее, и солдаты увели Мадлен в лагерь для пленников. Очень далеко. И очень надолго. Года на два, я думаю. Когда война закончилась, она вернулась. Долго искала ту ферму и наконец нашла ее. Но фермерша не захотела отдавать ей ребенка. Вот тут она и начала плакать, как кающаяся Магдалина. И люди стали называть ее Мадлен. Прошло довольно много времени, но все-таки состоялся суд, и ей вернули ее ребенка. Но было уже слишком поздно. Он успел полюбить фермершу как родную мать. Когда он вырос, то уехал, и больше она его никогда не видела. Вот. Так мне Мадлен рассказала.
