Книга Побег из золотой клетки - Райан Кори

Билли едва заметно улыбнулся.

— Тем лучше для нее. Узнаю Джулию, ею руководит дух приключений. — А потом, поколебавшись, спросил: — А что Бу-Бу?

— Бу-Бу? — Харрис взял сразу четыре зернышка попкорна из чашки. — Ты имеешь в виду Бьюрегарда? Они были только друзьями. Она дала это ясно понять.

Последовала продолжительная пауза.

— Она справится с этим, Харрис. Меня легко забыть. Не теряй сон из-за этого.

— Должен признаться, я полагал, что твои чувства к ней выше черствой беспечности…

— Проклятье, ты что, не можешь нормально выражаться? — огрызнулся Билли. Он почти швырнул чашку с попкорном на сервировочный столик. — Никто не говорит о беспечности.

— Лукас, Джулия стала совершенно другим человеком с тех пор, как рассталась с тобой на прошлой неделе. Я лучше всех в мире знаю свою сестру. И если я не ошибаюсь, она любит тебя.

— Ты ошибаешься, — прошептал Билли. — Она ненавидит меня всем нутром.

— Никто из моих знакомых не говорит «нутром», — ответил Харрис. — Ты любишь ее?

Билли застонал и хлопнул себя по лбу.

— Разумеется, я люблю ее! Ее любил бы целый мир, будь у него такая возможность. Но это ничего не меняет. Харрис, она заслуживает лучшего, чем я. У тебя ведь сейчас с собой в кармане денег больше, чем у меня в банке. Мой отец был пьяницей, и я даже не знаю, жив он или мертв. Я был близко знаком с самыми темными и страшными людьми, которых ты, к счастью, никогда не встречал. Черт побери, я изрешечен пулями! Хочешь услышать что-нибудь еще?

— Нет, этого достаточно, — спокойно ответил Харрис. Он поднялся, достал из кармана листок бумаги и бросил его на сервировочный столик. — Я записал здесь, как найти ее новый плавучий дом. И прежде чем я уйду, хочу кое-что уточнить. У Джулии и у меня достаточно денег, чтобы чувствовать себя в финансовой безопасности, и потому наследование денег не стало для нас тестом на порядочность. Джулия неповторима просто потому, что она Джулия. Случалось, я жалел о нашем богатстве потому, что мне хотелось быть уверенным, что тот, кто женится на Джулии, сделает это из любви к ней. Да, я поощрял Бью потому, что у его семьи гораздо больше денег, чем у нас, и я мог не беспокоиться о его мотивах… Но я не сноб, Лукас. В отличие от тебя. Ты отказываешься бороться за нее потому, что она богаче тебя. Какой идиотский взгляд. Если бы я весил более ста двадцати фунтов, я бы с удовольствием проучил тебя.

— Ты кое-что забываешь, — раздраженно ответил Билли. — Она не хочет снова встречаться со мной.

— Я считаю, любящая женщина способна на прощение, — ровным, спокойным голосом сказал Харрис, направился к выходу и, открывая входную дверь, напоследок добавил: — Теперь все зависит от тебя. Если у этой истории не будет счастливого конца, ты не сможешь винить меня, так же, как и своего отца, карьеру или счет в банке. На этот раз тебе некого будет винить, кроме самого себя.

Дверь закрылась тихо и аккуратно. В полном отчаянии Билли рухнул на диван и уронил голову на ладони. На душе у него было скверно. Джулия была права, когда обвинила его в том, что он считал их отношения временными.

На улице поднялся ветер, дергавший раздвижные двери балкона. Привлеченный шумом и силой надвигающегося шторма, Билли вышел на балкон, запрятав руки глубоко в карманы джинсов. Песчинки кололи его обнаженную грудь дождем крошечных жал, но он не замечал их. Проклятье, в прежние времена чувство одиночества было чуждо ему. Смешно признаться, но ведь он всегда находил успокоение, именно когда бывал один. А потом появилась Джулия, и Билли Лукас узнал, что значит нуждаться в ком-то. Тоска вдруг усилилась и стала нестерпимой — только теперь он наконец понял, что значит настоящее одиночество.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Оказывается, это вовсе не плохо — жить одной.

Последние три недели стали для Джулии величайшим открытием в жизни. Это было мирное, спокойное существование без вмешательства телохранителей, навязчивого брата и других условностей, которые совсем недавно присутствовали в ее жизни. Она полюбила свой новый дом, хотя он едва ли мог напоминать ей старый. Здесь не было ни подстриженных газонов, ни охранных стен между ней и океаном. Впервые в жизни она почувствовала себя частью остального мира. Ее лодка швартовалась в узком проходе среди пары ветхих рыбацких посудин. Это только ее дом, и больше ничей. Она твердила себе, что у нее есть все, что необходимо для счастья. Джулия теперь сомневалась, что когда-нибудь снова сумеет жить на суше. Ей нравилось, как каждую ночь маленький плавучий дом укачивал ее под мягкий шелест волн, она любила тихие звуки, наполняющие темноту, и веселое пробуждение на прохладном и свежем морском воздухе по утрам. Меньше чем в миле от дока располагался городок. Его название, Волшебная Гавань, ей нравилось. Она ходила туда почти каждый день, чтобы купить фруктов и овощей и с наслаждением прогуляться мимо спящих прибрежных поселков.

Она была постоянно занята. Джулия готовила для себя сама. Она купила первые в своей жизни ведро и швабру и научилась драить палубу, попутно загнав в свои нежные ладони уйму заноз. Когда ее мысли возвращались к Билли и становились болезненно невыносимыми, она принималась яростно тереть палубу. Ее пристанище вполне заслуживало звания «Плавдом образцового содержания».

Она носила только топы и шорты, не обременяя себя макияжем, волосы всегда убирала в длинный хвост. Лак на ее ногах давно стерся, ногти на руках обломались, и им срочно требовался маникюр, который она тоже не собиралась делать.

Харрис приезжал к ней дважды, и его посещения показались ей слишком уж частыми. Она все еще дулась на него, хотя давно перестала бояться, что он посягнет на ее независимость. Он больше не мог этого делать: она теперь казалась себе сильной и решительной.

Временами, особенно по ночам, Джулия ловила себя на том, что ищет прикосновения мужчины, его тепла рядом со своим телом. Только далеко не каждого мужчины. По иронии судьбы, она страдала из-за человека, который предал ее и обидел так, как не делал до него никто. Она твердила своему сердцу, что боль пройдет, должна пройти, но рана не заживала и кровоточила.

Дни перестали отличаться друг от друга. Однажды — это могло быть в пятницу, понедельник или четверг — она решила установить на корме старый мольберт и достать краски, оставшиеся от прежнего хозяина лодки. Раньше она никогда не пробовала рисовать, но был чудесный день, и она находилась в творческом расположении духа. Вместо блузы художника Джулия надела сомнительное желтое бикини, которое купила в Лагуне, но в котором Билли ее так ни разу и не видел. Волосы она скрутила в два маленьких пучка и закрепила над ушами. Покусывая кончик кисточки, она задумалась о теме будущей картины.

За этим занятием Билли и застал ее.

Она не заметила, как он прошел по причалу и забрался на палубу. Шелест волн, плескавшихся у бортов ее плавучего домика, заглушил звук его мягких шагов. Он долгое время стоял и наблюдал за ней, и биение его сердца замедлилось. Сердито насупившись, Джулия была полностью погружена в свое занятие. Пучки волос над ушами придавали ей вид двенадцатилетней девочки, а выбившиеся пряди развевались вокруг лица. В то же время довольно откровенный купальный костюм говорил о том, что ей уже не двенадцать лет. Проще говоря, вид ее загорелых округлостей, едва прикрытых двумя лоскутками ярко-желтой материи, чуть было не довел Билли до сердечного приступа.