Книга Береги свою любовь - Хельга Нортон

— Ты тут ни при чем.

— Конечно, при чем. Это же я сегодня протащил тебя через весь Новый Южный Уэльс.

— Разве можно устать, когда ты сидишь в машине и в самолете, а все остальное делает кто-то другой? — еле слышно ответила она.

— Да, но ты беременна.

— Я устала, только и всего. В предыдущую ночь мне плохо спалось.

— И мне тоже. — Филипп прищурился и посмотрел ей в лицо. — У тебя глаза красные.

— Серьезно? — Она слегка пожала плечами и освободила руку. — Ну… я уже сказала, что…

— Устала. — Его брови сошлись на переносице. — Ты плакала?

Она отпрянула как ошпаренная.

— Конечно нет! С какой стати?

— Плакала. — Он протянул руку. Она отпрянула еще дальше, но недостаточно быстро. Его палец коснулся мокрых ресниц. — Анджела, тебе плохо?

— Хорошо. А если бы ты дал мне уйти, было бы еще лучше.

Филипп положил руку на ее плечо. Распухшие глаза Анджелы напугали его.

— Почему ты плакала?

— И не думала.

— Не лги мне! — резко сказал он. — Ты плакала, и я хочу знать причину.

Их взгляды встретились. Затем она закусила нижнюю губу и отвела глаза.

— Я беременна, — холодно сказала она. — Беременные часто плачут.

— Из-за чего?

— Просто так. Из-за всего. — Она отвернулась и испустила смешок. — Хочешь знать правду? Я услышала уханье совы. А секунду спустя — чей-то страшный вскрик… — У нее сорвался голос.

Филипп вздохнул, сжал ее плечи и повернул лицом к себе.

— Сове тоже нужно жить, — тихо сказал он.

Анджела кивнула.

— Знаю. Честное слово. Но… но я подумала: а вдруг это тот самый кролик, которого мы видели днем? Он был полон жизни. Но прошло совсем немного времени, и… и…

— Когда мне было лет восемь-девять, — сказал Филипп, обхватив ее лицо ладонями, — я пошел с отцом ловить рыбу. Целый день, проведенный с моим стариком, был большим событием. Он редко бывал дома, а когда это случалось, то ему было не до детей. Я не знаю, почему мы оказались одни. Может быть, Грег и Джон болели, а сестры куда-то уехали с мамой. В общем, он взял меня на рыбалку. И…

— И, — закончила Анджела, — ты прекрасно провел время. — В ее голосе слышалась надежда на счастливый конец. Почему-то это было для нее очень важно.

Однако там, где дело касалось отношений Филиппа с отцом, счастливым концом и не пахло.

Поэтому он улыбнулся, коснулся губами губ Анджелы и снова почувствовал их сладость.

— Я ужасно провел время. Что бы я ни делал, все было не так. Он показывал, как насаживать наживку на крючок, а у меня ничего не получалось. Когда я подсекал, то делал это недостаточно быстро. Двигался в лодке, когда нужно было сидеть смирно, и сидел смирно, когда нужно было двигаться.

Глаза Анджелы наполнились слезами.

— Какая грустная история!

— Да уж, милая. — Филипп заправил ей за ухо прядь волос. — Но на обратном пути отец неожиданно остановился у магазина, где продавали лучшее в городе мороженое. И купил мой любимый клубничный рожок. Двойную порцию, посыпанную тертым шоколадом. Мне даже не пришлось просить об этом. Он знал, что я люблю шоколадный порошок.

— Ну вот. — Она слабо улыбнулась. — Все кончилось хорошо.

Филипп вытер ей глаза кончиком пальца.

— Да. Но тогда я был слишком мал, чтобы понять смысл случившегося. Меня осенило только через несколько лет.

Анджела подняла брови.

— Смысл случившегося?

Филипп кивнул.

— Жизнь непредсказуема. Иногда то, что плохо начинается, хорошо кончается. — Он заставил Анджелу поднять лицо. — Обстоятельства заставили меня оказаться в одной лодке с отцом. Обстоятельства заставили нас вступить в брак, к которому мы были не готовы. Кто знает, чем это закончится? — Он наклонился и снова поцеловал ее. — Анджела… Если постараться, у нас может получиться.

Она посмотрела на него.

— Филипп, я хотела бы, чтобы все сложилось по-другому. Хотела бы…

— Мы можем изменить это, — ответил он, глядя ей в глаза. — Я знаю.

Анджела заплакала навзрыд. По ее щекам потекли слезы, и у Филиппа сжалось сердце. Он не хотел заставлять ее плакать. Ей-богу, не хотел. Ему хотелось только одного: поступить правильно.

Это и есть правильный поступок, подумал он и поцеловал жену.

Поцелуй должен был быть нежным. Так Филипп хотел попросить прощения за то, что заставил ее плакать. Но с губ Анджелы сорвалось его имя, и это свело его с ума.

— Филипп… — прошептала она, положила ладони на его грудь и раскрыла губы.

Вкус ее губ напоминал вкус первых капель дождя, падающих на стеклянную крышу оранжереи. Вкус полевых цветов, расцветающих летом на пустоши. Его сердце безудержно заколотилось, тело напряглось.

— Анджела… — хрипло сказал он, намекая на последствия.

Она ответила тем, что встала на цыпочки и обняла его за шею.

Филипп застонал и поцеловал ее еще крепче.

— Да, — прошептала она и прижалась к нему так крепко, что чуть не опрокинула.

Ошибиться было невозможно.

Она желает его. Так же, как в ту ночь. И так же, как он желал ее все эти месяцы.

Филипп прижался губами к ее шее. Когда он прикоснулся кончиком языка к пульсировавшей жилке, Анджела откинула голову.

Филипп расстегивал пуговицы рубашки сверху вниз; его губы следовали за пальцами. Он целовал шею, ключицы и изящную ложбинку между грудями.

Когда последняя пуговица была расстегнута, он взял в ладони налившиеся груди и удивился их неожиданной пышности. Потом наклонил голову, лизнул и по очереди взял в рот напрягшиеся соски, вспоминая их вкус и наслаждаясь тихими стонами Анджелы.

Филипп поднял голову, посмотрел в лицо жены и нежно погладил соски кончиками пальцев. Глаза Анджелы потемнели от страсти, губы раздвинулись, дыхание участилось.

— Тебе нравится? — хрипло спросил он.

— Да, — прошептала Анджела. — Да, да, да…

От этого признания по жилам Филиппа заструилось пламя. В ту ночь он желал Анджелу, как никогда не желал другую женщину, но не так, как сегодня. Далеко не так. Желание пронизывало его. Да, это был секс. Да, он стремился овладеть ею. Но не только. Тут было нечто большее.

Филипп хотел сказать это, но как можно было говорить, если она запустила руки под его свитер? Если двигалась в том древнем ритме, который не изменился за тысячи лет?

Его ладони скользнули по ее шелковистой спине, сжали ягодицы, подняли Анджелу и крепко прижали к восставшему члену.