Книга Специалист по нежити - Кирилл Григорьев

— Осторожно, — предупредил Ганин, бросив на него быстрый взгляд. — Захватили пулю, сейчас будем доставать.

Петровский стиснул зубы, ожидая боль. Наркоз в подобных случаях действовал плохо или не действовал вообще. Это была еще одна неразрешимая загадка организма оборотня, над которой несколько лет безуспешно бился отдел Ганина.

Но ожидаемой боли не возникло.

— Есть, — довольно произнес Роман и поднял к глазам окровавленный зажим. В нем темнела деформированная пуля. — Вторая.

Пуля, зазвенев, полетела в эмалированный поддон.

— Был еще выстрел в голову, — вспомнил Петровский.

— Ткани уже восстановились, — ответил Ганин. — Ее мы извлекли первой.

— Что осталось?

— Последняя, чуть выше второй. Прямо под левым соском.

— В сердце целились, — заметил Тойво.

— Да, — едва заметно кивнул Петровский. — Профессионал. Как, кстати, Гоша Маликов поживает? Его ведь вроде бы тоже ранили?

Ганин и Тойво переглянулись.

— Плохо, — ответил ассистент. — Идет разрушение тканей. Пытаемся остановить, но пока — тщетно.

— Почему?

— Следы серебра.

— Не понял, — нахмурился Петровский. — Это что же, вы вместо того, что бы им заниматься, меня, практически здорового, оперируете?

— Им сейчас Ракитин занимается, — успокоил Генин. — В соседней операционной.

— Вот что, Рома, — решительно сказал Петровский и, сдернув ширму правой рукой, сел на столе. Его раскрытый живот казался в белом свете ярко красным. — Займись Гошей. А меня Тойво в одиночку заштопает.

— Тарас Васильевич! — возмутилась Лика.

— Ложусь, ложусь, — успокоил ее Петровский, и вновь растянулся на столе.

— Ну, знаете ли, Тарас Васильевич! — воскликнул Ганин, в раздражении швыряя инструменты в поддон к пуле. — Вы, мне кажется, даже из могилы будете командовать!

— Не дождешься, — усмехнулся Петровский, прикрывая глаза. — А вот за жизнь Маликова ты мне, Роман, лично ответишь.

2

Приемная хирургического отделения казалась маленькой. Треть ее занимала регистрационная стойка с разложенными папками. За ней сидела миловидная медсестра и что-то увлеченно писала в толстом журнале.

Над стойкой висел большой телевизор, на котором очередные бразильские влюбленные бежали по кромке красивого пляжа, взявшись за руки. Антон пытался сосредоточиться то на них, то на неком женском журнале, извлеченным им из недр журнального столика. Впрочем, ни влюбленные, ни страдающие от целюлита стройные красавицы с мученическими выражениями ухоженных лиц его совершенно не занимали.

Все мысли и переживания Тополева были в операционной.

— Есть новости? — отрывисто спросил он медсестру.

— Да не волнуйтесь вы так, — ободряюще улыбнулась ему девушка. — Все будет хорошо.

— Конечно, — кивнул Антон и, нервно отбросив журнал, поднялся налить себе еще кофе.

Автомат, загудев, выплюнул стакан. Антон подождал, пока лампочки вновь не замигают приветливо, и достал обжигающий напиток. Помешал в стакане пластмассовой ложечкой.

— И часто операции проходят? — повернулся он к медсестре.

— Почти каждый день, — пожала та плечами. — Конечно, иногда бывают и экстренные случаи.

— Как сейчас?

Девушка кивнула.

Тополев сел в кресло. Снова поднял журнал.

Кофе обжигал пальцы.

Где-то недалеко раздался бас Петровского.

Антон поднял голову и увидел Тараса в больничном халате за стеклянными дверями. Через мгновение двери распахнулись. Тополев сейчас же забыл о кофе, вскочив из кресла. Петровский слегка прихрамывал, держась за живот.

— Тарас Васильевич! Как вы?

— Потихоньку, — буркнул Перовский. Его голос уже обретал былую мощь. — Майе звонил?

— Сказал, что задерживаетесь. Возможно, завтра утром будете.

— Молодец, — похвалил Петровский и, сделав несколько шагов, грузно сел в соседнее кресло. — Мне бы еще часиков пять, оклематься. Как Гоша?

— Бьются, — после паузы ответил Тополев. — Как же все плохо получилось-то…

— Обычно, — пожал Петровский плечами. — Трудно предугадать ходы противника.

— Я вообще не понимаю, зачем вы начали трансформацию.

— Хотел понять, кто это был.

А я едва с ума не сошел, подумал Тополев.

— Поняли? — недовольно спросил он.

— Нет пока, — ответил Петровский, — но запах мне показался очень знакомым. Очень, понимаешь? Где-то я с этим человеком уже сталкивался.

— Тензор?

— Нет, Антон, — покачал головой Петровский. — Это кто-то другой. Давний запах, старый. Запах из моего прошлого. Но я никак не могу его вспомнить.

— А может, Тарас Васильевич, — заметил Тополев, — вам этот запах почудился…? Бессознательное частенько всякие чудеса вытворяет.

— Не знаю, Антон, — вздохнул Петровский. — Но, думаю, запах был на самом деле. И человека я успел рассмотреть. Очень он мне знакомым показался.

— Знакомый киллер? — улыбнулся Тополев.

— А почему бы и нет? Жизнь иногда с людьми такое вытворяет — похлеще твоего бессознательного будет. Что от Барса? Он разобрался с трупом водителя Ханиных?

— А что разбираться-то? По всему трупу и на восьмом этаже, где он жил, следы сильного магического воздействия. Кто не хотел, что бы он был на деле. Кто-то желал там видеть другого водителя. Ни жена, ни сын ничего не знают. Ушел утром из дома — и все. У нас сейчас другое…, — замялся Антон. — Там, на месте, мы взяли двоих. Они сейчас в изоляторе, с ними Мохов беседует.

— Старший группы, который ни во что не был посвящен? — вспомнил Тарас.

— Теперь уже посвящен, — ответил Тополев. — С ними мы пока ничего понять не можем. Какие два совершенно левых парня, оказавшиеся на кладбище рядом с местом нападения. В час ночи, с фонарями и лопатами. Мелят чушь про какие-то клады.

— Сканировали?

— Да вроде бы правду говорят, — пожал Тополев плечами. — Подержать их еще?

— Зачем?

— Чудные они какие-то, — сказал Антон. — Один из дурки, мы проверили. А второй сторожем на Мосфильме трудится. Ну, и в институте еще. Связались с местным участковым. Он как узнал, что мы товарищей с лопатами на кладбище скрутили, так прям весь задрожал в предвкушении. Говорит, вандализм всех достал уже в поселке. То могилу разроют, то кресты поломают, то еще чего-нибудь учудят. Так что, наших подопечных готов встретить с распростертыми объятиями.

— Отдашь?

— Не знаю, — признался Тополев. — Может, они и вправду клад искали?