Книга Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945 - Реджинальд Т. Пэйджет

4. Проведение операции: Твердое и решительное! Не поддаваться никакому чувству жалости. Быстрота. Вера в немецкого солдата, который преодолеет любые трудности».[81]

Разумеется, делалось предположение, что всякий, слышавший речь фюрера, должен был знать, что Гитлер вознамерился вести беспощадную войну на уничтожение, и совершенные зверства являлись лишь одним из аспектов этой беспощадности.

В начале октября 1939 г. Манштейн оставил Польский театр военных действий и отправился на Западный фронт. На период времени, не интересовавший суд. И больше мы не слышали о нем вплоть до немецкого вторжения в Россию в июне 1941 г., когда фон Манштейн командовал корпусом. Разумеется, что следующий пункт обвинения касался его обращения с военнопленными в Крыму. Утверждалось, будто он «преднамеренно и безответственно пренебрег своими обязанностями командующего в обеспечении гуманного обращения с советскими военнопленными подчиненных ему войск, вследствие чего значительное количество военнопленных умерло из-за неподобающего содержания, было застрелено вышеупомянутыми войсками или передано ими же действовавшим в зоне его ответственности подразделениям тайной полиции и службы безопасности СС (СД) для экзекуции». То, что Манштейн в качестве командующего был обязан, насколько это представлялось возможным, убедиться в гуманном обращении с советскими военнопленными подчиненных ему войск, естественно, не обсуждалось. Основным спорным вопросом по этому пункту обвинения являлось следующее: действительно ли он преднамеренно и безответственно пренебрег своими обязанностями и правда ли то, что с военнопленными обращались так, как утверждалось обвинением.

Довод в пользу того, что Манштейн пренебрег своими обязанностями в отношении военнопленных, базировался на двух достаточно голословных утверждениях. Во-первых, обвинение утверждало, будто захваченных его войсками военнопленных кормили и одевали несоответствующим образом, из-за чего впоследствии наблюдалась высокая смертность. Обвинение процитировало немецкий документ, который упоминал о смертности – одного военнопленного на тысячу в день. Эти данные обвинение умножило на 365 и в результате пришло к заключению, что смертность среди военнопленных достигала 36 % в год. Я заметил, что если основываться на подобной системе вычислений, то можно получить следующее: допустим, я взял двух пленных, и один скончался от ран в первый же день, то смертность среди моих военнопленных составит 18,25 % в год. На самом же деле немецкий документ относился к периоду сразу после битвы за Феодосию, когда военнопленные были взяты в ужасающем состоянии после невероятно ожесточенного сражения. И если принять в расчет соотношение общего количества смертей со всем количеством военнопленных, то получается, что умерло чуть больше 2 % военнопленных фон Манштейна.

Главное недовольство обвинения вызывал факт получения русскими пленными столь недостаточного рациона питания, что ставило под сомнение их выживание. Одновременно с этим, как утверждалось (и это был отдельный пункт обвинения), пока военнопленные находились под контролем войск Манштейна, они подолгу выполняли тяжелую работу. На самом же деле, действительно ли пленные подвергались несправедливому – по сравнению с немецкими войсками, – обращению, если общеизвестно, что во время Крымской кампании все рационы пришлось серьезно урезать. Обвинение допускало, что официальная политика Германии состояла в том, чтобы поддерживать состояние здоровья военнопленных на приемлемом уровне. В начале ноября 1941 г., вскоре после принятия Манштейном командования 11-й армией, немецкое Верховное командование издало директиву, уведомлявшую о твердом намерении использовать труд военнопленных в немецкой промышленности. Эта директива предписывала немецкому Верховному командованию «позаботиться об эвакуации в Германию максимального количества военнопленных, о соответствующем их питании, снабжении одеждой, размещении и поддержании хорошего состояния здоровья». Совершенно очевидно, что Манштейну ставилось в вину пренебрежение директивой в Крымскую кампанию ввиду сложной ситуации со снабжением, и, пока он следил, чтобы его войска получали необходимое питание, военнопленным отпускалось чуть больше рациона голодающего.

Следующее выдвинутое обвинением утверждение состояло в том, что Манштейн допустил намеренное уничтожение определенных категорий военнопленных. Немецкое Верховное командование отправило начальникам лагерей для военнопленных приказ, предписывающий изолировать определенные группы военнопленных. Некоторые из этих групп, такие как коммунисты и евреи, относились к категории людей, безусловно ненавидимых нацистами по политическим и расовым причинам. С такими группами следовало обращаться в соответствии с «особыми предписаниями», вменявшимися в обязанность начальникам лагерей для военнопленных. До октября 1942 года СД полностью запрещалось вмешиваться в дела лагерей для военнопленных. Однако в этом же месяце перед СД поставили задачу отсеивать политически подозрительные личности в лагерях тыловой зоны армий и ликвидировать тех, кого сочли «нежелательными элементами». Обвинение не утверждало, что подобное происходило, когда фон Манштейн командовал группой армий, но тут же, достаточно непоследовательно, заявило, что в содействии ликвидации повинна 11-й армия, которую Манштейн оставил задолго до выхода приказа. Обвинение процитировало рапорты, показывавшие, что в течение примерно девяти месяцев в Крыму в распоряжение СД было передано около 3300 военнопленных. И суду предлагалось сделать заключение, что все переданные СД «элементы» были казнены. Чему свидетельств не имелось. Какое тогда отношение имел фон Манштейн к этим обвинениям? Бездоказательно утверждалось, будто он был полностью осведомлен о происходящем и либо одобрял, либо не предпринимал ничего для предотвращения этих действий.

Однако в вопросах права обвинение зашло еще дальше. Заявлялось, что, если бы даже неосведомленность Манштейна в происходившем была доказана, он все равно должен был нести уголовную ответственность за фактически имевшие место события. Вот до какой степени обвинение расширило обязанности командующего; ему вменялось, на свой страх и риск, следить за защитой военнопленных, захваченных его войсками, а также гражданского населения, оказавшегося в зоне его боевых действий; пренебрежение их судьбами не имело оправданий.

Следующие три пункта обвинения также имели отношение к военнопленным. Пятый пункт утверждал, что советские военнопленные, вопреки закону, рассматривались в качестве партизан, в результате чего многих из них казнили без суда и следствия. Далее утверждалось, что эти события явились следствием определенных приказов немецкого Верховного командования, на основании которых действовали войска фон Манштейна, а также на основании приказа самого Манштейна. Таким образом, предполагалась некая доля ответственности самого фон Манштейна за указанные убийства.

Все происходило следующим образом. Исходящие от немецкого Верховного командования приказы обязывали предупреждать посредством листовок русских солдат, что если они окажутся отрезанными от своих частей, в тылу немецкой армии, то им предписывается в течение определенного времени сдаться немецким войскам. В противном случае их будут считать партизанами и при поимке – независимо от того, в форме они будут или нет, – расстреливать без суда и следствия. Эти приказы, по утверждению обвинения, являлись совершенно противозаконными и, как результат, множество советских солдат расстреляли без суда и следствия.