Книга Незнакомец - Харлан Кобен

– Ее здесь нет, – сказал Адам.

– Ладно. Тогда ты передай ей, что я заезжал. – Трипп повернулся и посмотрел в глаза Адаму. Напряжение как будто сгустилось. – Все в порядке?

– Да, – сказал Адам. – Я в порядке.

– Давай как-нибудь выпьем пивка.

– С удовольствием.

Трипп открыл дверцу машины:

– Адам?

– А?

– Скажу по правде, вид у тебя немного расстроенный.

– Трипп?

– Что?

– И я врать не буду. У тебя тоже.

Трипп попытался отделаться усмешкой:

– Это правда пустяковое дело.

– Ага, ты уже говорил. Не обижайся, но я тебе не верю.

– Дело касается лакросса. Это правда. И я надеюсь, что все обойдется, но сказать тебе больше сейчас не могу.

– Почему?

– Требования конфиденциальности.

– Ты серьезно?

Серьезно. Адам видел, что Триппа тут с места не сдвинешь, но тогда опять возникает вопрос: если Трипп говорит правду, то может ли этот чертов оргкомитет лиги лакросса иметь какое-то отношение к исчезновению Коринн?

Трипп Эванс забрался в машину:

– Попроси Коринн, чтобы она позвонила мне, когда сможет. Спокойной ночи, Адам.

Глава 16

Адам ожидал, что мэр Гашеровски будет выглядеть как толстый кот-политик, только что хапнувший взятку, – мягкотелый, краснолицый, с заученной улыбкой; может быть, с перстнем на мизинце, – и в данном случае он не был разочарован. Адам подивился: всегда ли Гашеровски напоминал коррупционера с агитплаката, или за годы «службы» произошло изменение его ДНК?

Прокуратура Соединенных Штатов предъявляла обвинения троим из четырех последних мэров Кассельтона. При двоих Рик Гашеровски работал в администрации, а при третьем был членом городского совета. Адам не стал бы строго судить о человеке по его внешности или даже по прошлому, но когда речь заходила о коррупции в малых городах Нью-Джерси, то где был дым, там обычно пылал и огонь – яркий, как сверхновая звезда.

Немногочисленные участники заседания городского совета как раз начали расходиться, когда приехал Адам. Средний возраст собравшихся, казалось, близился к середине девятого десятка. Возможно, все объяснялось тем, что это конкретное заседание было организовано в широко разрекламированном новом люксовом поселке Пайнклифф – Сосновый Утес; обозначение «люксовый поселок», без сомнения, являлось эвфемизмом для слов «богадельня» и/или «дом престарелых».

Мэр Гашеровски подошел к Адаму с улыбкой Гая Смайли[7]– совершенная смесь ведущего игрового телешоу и Маппета.

– Замечательно, что вы пришли, Адам! – Мэр с большим энтузиазмом, но без всякого чувства потряс руку гостя, едва заметно притянув его к себе. Политики верят, что в такой позиции реципиент рукопожатия ощущает себя слегка приниженным или обязанным. – Могу я называть вас Адам?

– Конечно, господин мэр.

– О, к чему это. Зовите меня Гаш.[8]

Гаш? О, Адам не считал это приемлемым.

Мэр развел руками:

– Что вы думаете об этом месте? Красиво, правда?

Адаму оно представлялось похожим на конференц-зал в отеле «Кортъярд Марриотт», о котором только и скажешь – опрятно, стандартно, безлико, ничего больше. Пришлось ответить каким-то неопределенно-уклончивым кивком.

– Идемте со мной, Адам. Я устрою вам маленькую экскурсию. – Мэр двинулся по коридору с зелеными, как лес, стенами. – Великолепно, не правда ли? Здесь все на уровне искусства.

– Что это значит? – спросил Адам.

– А?

– На уровне искусства. Как это – на уровне искусства?

Мэр почесал подбородок, выражая этим глубокое раздумье.

– Ну, во-первых, тут есть телевизоры с плоскими экранами.

– Как почти в каждом американском доме.

– Тут есть доступ в Интернет.

– Опять же как почти в каждом доме, не говоря уже о кафе, библиотеке и «Макдоналдсе», тоже в Америке.

Гаш – Адам начинал теплее относиться к этому прозвищу – снял вопрос с повестки, вновь засветившись улыбкой.

– Позвольте, я покажу вам наше самое роскошное помещение.

Он отпер и распахнул дверь – вероятно, ум Адама настроился на тему телевизионных игр – широким жестом участника шоу «Цена удачи».

– Ну, как?

Адам вошел.

– Что скажете? – спросил Гаш.

– Похоже на «Кортъярд Марриотт».

Улыбка Гаша задрожала.

– Все совершенно новое и на уровне… – Он осекся. – Современное.

– Это не важно, – сказал Адам. – Честно, пусть это выглядит хоть как «Ритц – Карлтон». Мой клиент не хочет переезжать.

Гаш кивнул с выражением глубокого сожаления:

– Я понимаю. Еще как понимаю. Мы все хотим хранить воспоминания. Дело ведь в этом? Но иногда они тянут нас назад. Принуждают жить в прошлом вместо настоящего.

Адам молча смотрел на мэра.

– А иногда, будучи членами общества, мы должны задумываться не только о себе. Вы были в доме у Рински?

– Был.

– Это же свалка, – сказал Гаш. – О, я не в буквальном смысле. Я сам вырос в этом районе и говорю как человек, который сумел подняться наверх, выйдя с этих самых улиц.

Адам ждал аналогии с волосами, за которые сам себя вытягиваешь из топи, и был несколько разочарован, когда ее не последовало.

– У нас есть шанс добиться подлинного прогресса, Адам. Мы можем избавить город от этого рассадника преступности и принести солнечный свет в тот район, где он особенно необходим. Я говорю о новом домостроении. О настоящем общественном центре. Рестораны. Качественный шопинг. Реальные рабочие места.

– Я видел планы, – сказал Адам.

– Прогрессивно. Вы согласны?

– Меня это не интересует.

– О?

– Я представляю Рински. Меня интересует он. Меня не волнуют размеры прибыли «Олд неви» или «Хоум депот».

– Это несправедливо, Адам. Мы оба знаем, что общество получит более качественное обслуживание, если этот проект будет реализован.

– Мы оба этого не знаем, – возразил Адам. – Но в любом случае я представляю интересы не общества, а Рински.