Книга Заговор - Май Цзя

Его кабинет находился на третьем этаже; когда я поднимался по лестнице, столкнулся лицом к лицу с одной женщиной. Почему я ее запомнил? Потому что, когда она проходила мимо, я заметил, что она плачет, одной рукой прикрывая рот, другой – грудь. Голова ее была низко опущена, ее фигура выражала горе и безысходность. Позже от секретаря Вана я узнал, что она вышла из его кабинета, поэтому и он был не в настроении, он не был так вежлив, как раньше, когда мы встречались. Он спросил, что мне нужно, и я прямо ответил: хочу взглянуть на личное дело Хуан Ии.

– Хуан Ии? Да зачем она вам? Вы… – с выражением удивления и презрения на лице пробормотал Ван. От бывшей осторожности и беспокойства не осталось и следа. – Вас ведь не сбили с толку те хорошие слова, которые я о ней сказал?

Я покачал головой.

Секретарь продолжал:

– Вы тогда не сказали, что собираетесь выбрать ее, поэтому я и подобрал добрые слова в ее адрес. Но раз вы хотите взять ее, то, скажу вам, моя позиция тверда: она не подходит, совершенно не подходит. – Увидев, что я не отвечаю, он добавил: – Конечно, у нее есть свои достоинства, она умная, у нее широкий кругозор, она обладает выдающимися профессиональными способностями, может достигнуть успеха в работе и способна работать в одиночку, но… Некоторые слова трудно произнести вслух, однако поверьте мне: она – проблемный человек, не подходит вам.

Я спросил, что это за проблемы, но Ван ответил, что это ее личная тайна, ему неудобно это обсуждать. Я ответил, что для нашего подразделения 701 не существует никаких «личных тайн». Действительно, говорить с нами о личных тайнах по меньшей мере неумно, это прямо-таки проявление неуважения к нам. Потому что мы и есть самая большая тайна. К тому же у кого могут быть секреты перед нами? У частных лиц? У других государств? Мы живем тем, что раскрываем чужие тайны, мы и сами стали тайной для других. Нам не по нраву такое ощущение, мы хотели его как-то смягчить, поэтому лучшим выходом стало то, что слово «тайна» исчезло из нашего лексикона. Мы его выковыряли. Выковыряли, словно неприятный прыщ.

Секретарь Ван увидел, что моя позиция тверда, и рассмеялся:

– Я могу вам сказать, но только вам одному. – Он снова улыбнулся. – Так же, как и о вас известно только мне одному.

Я молча ждал продолжения.

Секретарь сказал:

– На самом деле, если бы вы пришли раньше на пару минут, то узнали бы, в чем состоит ее, товарища Хуан Ии, проблема. За минуту до вашего прихода от меня со слезами вышла женщина.

– Я внизу столкнулся с ней. Это была женщина средних лет в белом свитере?

– Да-да, она.

– Я видел, что она плакала. Из-за чего?

– А вы спросите товарища Хуан Ии, она лучше всех расскажет, ведь именно она соблазнила мужа той женщины.

Перед глазами возник ее волнующий взгляд, улыбка, смех… Я задал глупый вопрос:

– Вы проверяли? Кто кого соблазнил?

– Это и без проверок понятно. Она соблазнила мужа той женщины.

– Как вы можете быть так уверены без проверки?

– Вы не в курсе, а я слишком хорошо ее знаю.

С этими словами он достал из ящика несколько писем, я бегло пролистал их. Это все были жалобы. Часть – анонимные, другие – подписанные, но все они были на одну тему: Хуан Ии разлагается в идеологическом плане, ведет беспорядочную половую жизнь. В некоторых письмах четко указывалось, с кем, когда и где. Просматривая письма, я спросил Вана, кто все эти люди. Он ответил, что разные: кто-то работает в их организации, а кто-то – со стороны.

Я произнес:

– Откуда столько? Это же невозможно!

– Да, в обычных случаях невозможно, но с ней всякое может быть. Не буду от вас скрывать, я спрашивал ее об этих людях в надежде, что она опровергнет написанное, ну, или как-то будет оправдываться, но так и не услышал от нее таких слов. Не услышал… – Вздохнув, он продолжил: – По правде говоря, это нехорошо влияет на людей и вызывает большой резонанс. Практически на каждом заседании руководства кто-нибудь встает и предлагает наказать ее или уволить. Но, к ее счастью, у нее есть на руках карт-бланш – то, что ее пригласил вернуться на родину сам премьер Чжоу Эньлай. В противном случае ее давно бы уже с треском выгнали. Ох уж эта Хуан Ии… Обычно люди, что называется, «поют песни тех гор, куда приезжают», а она, вернувшись в Китай, все еще поет западные песни. Ну куда это годится? У нас ведь совершенно разные нормы морали. Разве можно так себя вести?

Я спросил:

– У нее есть семья?

– Какой мужчина выдержит ее?

– Может, выйдет замуж и все наладится?

– Вы думаете, что она не была замужем? Да она дважды была замужем и дважды разводилась!

– Это было раньше или сейчас?

– И раньше, и сейчас. Как нам известно, она была замужем в Америке, муж ее был химик из Фуцзяни. Они разошлись перед ее возвращением на родину. А вернувшись, она сошлась с оператором Чанчуньской киностудии, но вскоре после свадьбы они развелись, потому что у нее был роман с другим мужчиной.

– А, тот другой, не женился на ней после ее развода?

– Женился? Да кто на такой женится-то? Она сама мне говорила, что иллюзий по поводу брака у нее нет. Потому что никто не хочет, по правде, жениться на ней, все эти мужчины лишь хотят хорошо провести с ней время, и все. Поэтому она сознательно катится по наклонной, ведет себя еще более распущенно. По правде говоря, у нас же здесь научное заведение, поэтому мы мыслим более широко, многие жили за границей, поэтому в какой-то мере можем смириться с ее поведением. А вот смогла бы она иметь такое же положение в других организациях? Ее бы уже давно вырвали, как ядовитый сорняк. И скажите мне: вам нужен такой человек в организации? Я советую вам не брать ее, в этом нет никакой необходимости. Ответственно заявляю: товарищи Се Синго и У Гупин не отстают от нее в профессиональном плане, они могут делать то же, что и она. Их идеологическая подготовка и образ жизни не вызывают никаких нареканий, если выберете их, они будут добросовестно работать, а если выберете ее, то вполне возможно, что она еще не успеет закончить порученное, как ее натура себя проявит. А в таком случае разве ваша организация не примет меры? И тогда она не сможет продолжать начатое дело. Таким образом вы навредите и ей и себе. Зачем?

Откуда секретарь Ван мог знать, что чем больше он говорил, тем сильнее становилась моя решимость выбрать именно Хуан Ии? Потому что я понимал: в мире кодов и шифров, наполненном коварством, вероломством, пороком и жестокостью, выжить способен лишь человек дерзкий, строптивый и немного испорченный. И еще я подумал, что, хотя в нашем подразделении 701 люди и не таких свободных взглядов, если она взломает код «Возродим былую славу № 1», ей простят многое. Поэтому, хотя Ван говорил горькую правду из самых лучших побуждений, но от своих планов я не отказался и все равно потребовал дать мне ее личное дело.