Книга Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб - Иосиф Линдер

– Одиннадцать! – гаркнул Мишель, заметив предательские вспышки пулеметной очереди.

Нога сама утопила педаль газа до пола, и «мерседес», взбрыкнув своими тремястами лошадиными силами, пулей полетел по трассе. Промчавшись метров двести – триста, я резко затормозил, бросив машину к обочине, и схватился за свою пластиково-безгильзовую спасительницу Г-11.

– Все вон! – ору я непонятно на каком языке, но меня понимают.

Мишель рывком открывает дверь и толчком ноги распахивает ее. Я практически одновременно делаю то же самое. Ну конечно же – ведь школа одна! Что происходит с Джеймсом, я не знаю, но по движению сзади чувствую, что он уже на полу «мерседеса».

Дальнейшее происходит как бы не со мной. Мишель уже смещается в сторону двери, как вдруг из моей глотки вырывается звериное:

– Хальт!

Мишель скорее на генетическом уровне осознает, что происходит, и на мгновение замирает. В тот же миг мои ноги взлетают над его животом, отжавшись от скрипнувшего сидения, я пролетаю рядом с Мишелем, задев его щеку локтем, и скатываюсь в пыль под переднее колесо машины. Через мгновение Мишель всей своей тушей тяжело плюхается рядом со мной.

Очередная порция свинца почти одновременно дырявит машину от левого переднего крыла, задевает капот, лобовое стекло, место водителя и тонет где-то в заднем сиденье или багажнике. Мы с Мишелем смотрим в туда, где должен быть Джеймс, но около открытой двери его нет. Только в проекции заднего колеса в заднем крыле видны две дырки с вывороченным металлом.

Я сжимаю до боли зубы. Мишель с хмурым видом сопит, и в это время с другой стороны дороги мы слышим короткую очередь М-14 Джеймса.

Я чуть выползаю под колесо и, приникнув к окуляру прицела, сканирую каменную гряду, с которой ведется огонь. Еще немного правее, и вот я уже ловлю в перекрестье прицела голову и плечо человека, выглядывающего из-за пулемета странной формы. Анализировать его конструкцию нет времени. Пулемет дает короткую очередь в сторону Джеймса, и я даже не умом, а нутром чувствую, что следующая очередь пойдет в нашу с Мишелем сторону.

Еще немного, и перекрестье ложится на шейно-плечевую зону пулеметчика, палец мягко выбирает холостой ход. Только спокойнее – второй попытки может и не представиться. Но в это время опять грохочет винтовка Джеймса, и я вижу, как две или три рикошетирующие от камней пули разрывают шею и голову нашего противника. В прицеле видно, что часть головы просто оторвана и на камнях сзади пулеметной точки заметны буровато-красные пятна. Палец замирает на критической точке, но я не стреляю. Мы все втроем ждем, что последует за этим.

Джеймс свистит, я выглядываю и вижу, как он показывает мне жестами, что нам предстоит делать. Я поворачиваюсь и повторяю эту пантомиму для Мишеля. Тот понимающе кивает и медленно приподнимается над капотом около передней правой стойки, выносит свою М-16 и ловит нужную зону в прицел.

– Вперед, – говорит он по-французски, и я отрываюсь от горячей пыли, уходя вправо от пулеметной точки.

Джеймс, увидев мое движение, пригибаясь, обходит точку слева. Мы осторожно огибаем гряду и почти одновременно приближаемся к ней. Джеймс чуть отстает и, увидев тело поверженного противника, кивает на него, а сам взбирается чуть выше и принимает обычную для него позу. Теперь моя задача – под прикрытием коллег осмотреть место.

Опасаться пулеметчика никаких оснований нет. Его смуглое тело, прикованное к пулеметному станку цепью за руку и за ногу, да к тому же почти обезглавленное, уже не представляет опасности, а вот опасаться его прикрытия или тех, кто его «пасет», надо, и это серьезное дело. Если они приковали человека на такой жаре и заставили его стать смертником, значит, они могут выкинуть любой фокус или оставить веселенький «сюрприз».

Я приближаюсь к трупу и чуть поворачиваю его, чтобы удобнее было обыскать и осмотреть. Половина головы разворочена, и один закатившийся глаз, глядящий куда-то вверх и в сторону, выглядит совершенно неестественно. В нос ударяет сладковатый запах мозга и крови, которая очень быстро сохнет на солнце.

Стоп! На этом нельзя акцентироваться, иначе накатит дурнотворная, неконтролируемая волна отвращения. Я облизываю пересохшие губы и быстро обыскиваю костюм пулеметчика. Ну конечно, ничего нет. Карманы пусты. Только на шее болтается дешевая цепочка с серебряным медальончиком в виде кобры. Пуля, разворотившая шею, чудом не задела цепочку, и та осталась целой.

Я снимаю ее, отмываю от крови под струей воды из канистры, которая как раз оказалась под рукой.

Огневая точка приспособлена для длительного пребывания: маленький навес над головой стрелка защищает от палящих лучей, канистра с питьевой водой, запас сухой пищи на один-два приема, сигареты. Пачка сигарет очень дешевая, местная, еще не распечатанная. Значит, можно надеяться на какие-то следы. Хотя сейчас тащить из машины чемоданчик и собирать все вещественные доказательства совершенно не хочется. Зачем? Еще раз взглянув на убитого, я понимаю, что других интересующих меня улик нет.

Учиться, учиться и учиться!

Мой свист привлекает внимание Джеймса. Я показываю ему, что закончил. Он машет рукой в сторону машины. Я киваю и, опять описывая дугу, выхожу к месту, где затаился прикрывающий нас Мишель. Увидев меня метрах в двадцати от себя, Мишель убирает винтовку в салон и, дернув рычаг, открывает капот. Теперь дело за ним. Надо проверить, что могло быть повреждено в моторе и чем это грозит.

Я смотрю, как Мишель колдует над движком, и понимаю, что сейчас ему никто не нужен. Еще раз осмотрев окрестности и удостоверившись, что движения или чего-то достойного внимания нет, я возвращаюсь опять к машине, приоткрываю дверь водительского сиденья и застываю как столб. У меня ком подступает к горлу, и я чувствую, струйки пота потекли по спине, по вискам и щекам.

Две пули продырявили стекло и прошли именно там, где я сидел, – одна продырявила насквозь сиденье и, пробив пол, ушла под машину. А вторая разворотила подголовник и, оставив большую рваную рану в открытом подлокотнике заднего сиденья, отрикошетила от стальной пластины, прикрывающей салон с тыла. Теперь, вся искореженная, она валялась на подушке сиденья.

Я глотаю застрявший в горле ком, нервно провожу по лицу ладонью, смахивая пот. Мишель хлопает крышкой капота и подходит ко мне. Проследив взглядом траекторию выстрела, он с пониманием качает головой и протягивает ладонь, как нищий, который просит подаяния. Я кладу в нее искореженную пулеметную пулю. Он посмотрел на нее и подтолкнул меня к машине. Я сел, осторожно повернул ключ зажигания. Мотор заработал практически сразу без какого-либо почихивания или перебоев.

Мишель занял свое место, и мы поехали не торопясь. Проехав метров пятьдесят, я чуть притормозил, чтобы направлявшийся к дороге Джеймс успел подойти к точке встречи. Когда он приблизился к шоссе, мы были от него метрах в двадцати. Осталось только слегка притормозить, и через секунду наш рейнджер оказался в салоне. Он деловито ощупал подлокотник, задвинул его внутрь спинки, ощупал изуродованный подголовник у меня за головой.