Книга Богоборцы из НКВД - Олег Смыслов

Второе письмо Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгородскому):

«Высокопреосвященнейший Владыко!

Представился случай написать Вам в дополнение к письму, отправленному заказным по Вашему московскому адресу. То письмо писал, сильно недомогая, а после и совсем себя плохо почувствовал. Требовалось бы сделать маленькие вставки. Когда пришла почта — редкий наш посетитель, — началась суета, да так и сделал, совсем запамятовав о вставках. В одном месте пропущено выражение: «для общего нашего утешения». Это там, где говорится о сохранении расположения к Вам.

В другом месте между словами: «среди клира» — нужно вставить: «представителей православного епископата и клира…». Это в абзаце об отношении к соввласти. В том же абзаце, помнится, неладно с отрицанием «не». Но эти недочёты сути, конечно, не изменяют. Я постоянно думаю о том, чтобы Вы являлись прибежищем для всех истинно-верующих людей. Признаюсь, что из всех огорчительных известий, какие мне приходилось получать, самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится Ваше имя. Исполнен я душевной боли и о возникших раздорах вокруг Вашего управления и других печальных явлениях. Может быть, эти сообщения пристрастны, может, я достаточно не знаком с характером и стремлением лиц, пишущих мне. Но известия о духовном смятении идут из разных мест и главным образом от клириков и мирян, оказывающих на меня сильное давление.

На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности. Я, конечно, далёк от мысли, что Вы решитесь вообще отказаться от исполнения возложенного на Вас послушания — это послужило бы не для блага Церкви. Повторяю, что очень скорблю, что Вы не писали мне и не посвятили в свои намерения. Раз поступают письма от других, то, несомненно, дошло бы и Ваше. Пишу Вам откровенно, как самому близкому мне Архипастырю, которому многим обязан в прошлом и от святительской руки которого принял постриг и благодать священства. Не подумайте, Владыко, что в центре моего внимания находятся суждения моих соседей — Архипастырей. Не скрою, что как только они прибыли в Обдорск, почтили меня общим письмом; но последнее состояло исключительно из одних приветствий. Затем, около уже года, ничего о них не слышу.

Моё здоровье сильно ослабело борьбой с суровыми климатическими условиями. Неоднократно ходатайствовал о переселении в другой пункт, более или менее обеспеченный сносным климатом и наличием медицинской помощи, которая здесь слишком слаба, — успеха нет. Все домашние тягости несу сам: около меня нет постоянного человека. На старости лет приходится подвижничать по-пустынному. Господь устроил, таким образом, дело внутреннего упорядочения. Прошу Вас помолиться Господу Богу, чтобы подкрепил мои силы и помог мне жить в безропотном послушании Его Святой Воле.

Вашего Высокопреосвященства покорный слуга Митрополит Пётр. 26 февраля 1930 г., Хэ, Обдорского района».

2

12 апреля 1925 года патриарх Тихон был погребён… В этот же весенний день в Донском монастыре состоялось совещание православных архиереев, съехавшихся на похороны.

Было вскрыто и оглашено завещание патриарха, в котором его обязанности передавались Местоблюстителю митрополиту Кириллу (Смирнову), в случае же невозможности для него вступить в должность — митрополиту Агафангелу (Преображенскому), или митрополиту Петру (Полянскому). Также в случае лишения возможности принять на себя обязанности Патриаршего Местоблюстителя.

Такая предусмотрительность почившего святителя оказалась вовсе не напрасной, так как митрополиты Кирилл и Агафангел находились в ссылке. Поэтому во исполнение воли почившего Тихона Патриаршим Местоблюстителем был признан митрополит Пётр Крутицкий. В акте, составленном тут же, первую подпись поставил митрополит Нижегородский Сергий. Всего же акт удостоверили 58 архиереев.

Самому Тучкову новый избранник был в каком-то роде симпатичен. Вежливый, мягкий и обходительный — он внушал Евгению Александровичу некую надежду на положительную с ним работу. Он казался ему человеком со слабой волей. Но, безусловно, необходимо было внимательно присмотреться и немножко подождать. Что, собственно, и сделал опытный чекист. Однако время работает всё же на того, кто хотя бы что-то делает. И Тучков бросает первый пробный камень, «не в бровь, а в глаз»: организовывает интервью Патриаршего Местоблюстителя газете «Известия».

— Среди населения циркулируют слухи, что «завещание» патриарха Тихона неподлинное, — прямо в лоб спрашивает корреспондент.

— Слухи эти никакого основания не имеют. Если об этом и говорят, то 2–3 кликуши с Сухаревки. Что же касается верующих, то они в подлинности «Завещания» не сомневаются, — ровно и спокойно отвечает местоблюститель.

— Когда вы намерены осуществить чистку контрреволюционного духовенства и черносотенных приходов, а также созвать комиссию для суда над зарубежными архиереями? — звучит следующий вопрос.

— Для меня как Местоблюстителя патриаршего престола воля патриарха Тихона священна. Но я один не правомочен провести в жизнь эти пункты завещания.

Но кроме слов начались и реальные дела. Митрополит Пётр, как утверждает историк В. Цыпин, «помогал многим заключённым и сосланным: отправлял деньги митрополиту Казанскому Кириллу, архиепископу Никандру, своему предшественнику по Крутицкой кафедре, томившемуся в ссылке в Туркестане, секретарю патриарха Тихона Петру Гурьеву и другим изгнанникам. Он благословил приходы жертвовать в пользу заключённых священнослужителей».

Такая деятельность митрополита Петра не могла не вызвать неудовольствие у богоборцев из ГПУ. Поэтому незамедлительно в 6-м отделении Тучкова чекисты приступили к разработке плана его устранения от должности местоблюстителя. Провоцировался и новый раскол Церкви. В печати стали появляться статьи с клеветой на митрополита Петра и обвинением его в контрреволюционности. А митрополит Введенский на обновленческом лжесоборе в Москве вообще огласил заведомо ложный документ, сфабрикованный в ГПУ, разоблачающий связь митрополита Петра с заграницей.

И всё же чекистами были поставлены главные условия, при выполнении которых они пообещали нормализовать юридическое положение Церкви. Их было всего четыре: 1) издание декларации, призывающей верующих к лояльному отношению к советской власти; 2) устранение неугодных власти архиереев; 3) осуждение заграничных епископов и 4) контакт с правительством в лице представителя ГПУ. Естественно, в лице Евгения Александровича Тучкова.

Но митрополит Пётр отказался. Тогда в ноябре — декабре 1925 года были арестованы все епископы — его сторонники, тогда же, ожидая уже собственного ареста со дня на день, он писал: «Меня ожидают труды, суд людской, но не всегда милостливый. Не боюсь труда — его я любил и люблю, не страшусь и суда человеческого — неблагосклонность его испытали не в пример лучшие и достойнейшие личности. Опасаюсь одного: ошибок, опущений и невольных несправедливостей, — вот что пугает меня. Ответственность своего долга глубоко сознаю. Это потребно в каждом деле, но в нашем — пастырском — особенно».