Книга Год тумана - Мишель Ричмонд

Из закусочной доносится запах гамбургеров, я со вчерашнего дня ничего не ела. С крутого холма спускаюсь к бухте Келли и шагаю на юг, поражаясь каждодневным изменениям, что происходят с полосой песка, по которой мы сотни раз ходили с Эммой. Сегодня вижу на песке мертвую рыбу, мужской носок, пустой тюбик из-под зубной пасты, комки водорослей, сломанную теннисную ракетку и гнилые ветки. В сотне шагов — пятно от костра. Угли еще дымятся. Это еженощный ритуал — зажигать огромные костры, словно языческие скопища, вокруг которых подростки пьют пиво, девушки танцуют, а бродяги на открытом огне варят себе ужин в жестянках. В округе Ричмонд полно русских, в Миссии — мексиканцев, в Бернал-Хейс — итальянцев, а Ошен-Бич будто стирает все границы. Сюда может прийти кто угодно и сидеть в тумане, толкаясь локтями с соседями.

Сегодня посреди природного и урбанистического мусора нет ни единого морского ежа. Песок покрыт липкими черными пятнами, в воздухе пахнет гудроном.

Примерно в полумиле ниже по пляжу замечаю двух девочек, сестер, примерно десяти и одиннадцати лет. Обе босы, в закатанных до лодыжек джинсах, собирают ракушки у кромки воды.

— Где ваши родители? — спрашиваю. — Вы ведь не одни?

Старшая девочка берет младшую за руку. Они перестают смеяться и идут прочь, глядя на меня с недоверием. Озираюсь, но не вижу поблизости взрослых. Кто позволил детям гулять здесь одним?

Перехожу двухполосное шоссе и захожу в общественную уборную — ту самую, которую так неистово обыскивала в день исчезновения Эммы. У раковины приводит себя в порядок бездомная женщина. Рядом на полу — предметы туалета: пластмассовая расческа, кусок мыла, новая губная помада и маленькая коробочка пудры. Движимая силой привычки, вытаскиваю из кармана фотографию.

— Я ищу маленькую девочку.

Женщина быстро смотрит на снимок и возвращает.

— Все мы кого-нибудь ищем.

Пересекаю Ла-Плайя, держа курс на поворотный круг, где, наподобие гигантской сороконожки, стоят автобусы, вернувшиеся из рейсов. Ветер с океана заносит мне за шиворот песок. Слышу грохот волн, чувствую соленый запах, предвещающий дождь. Столики уличного кафе на Ява-Бич пусты, не считая пожилого седобородого мужчины, читающего книгу в потрепанной обложке. Зайдя внутрь, заказываю кофе. Заказ исполняет рослый официант по имени Дарвин. Он лыс и носит на запястье желтую шерстяную нить — в память о брате, воюющем в Ираке. Дарвин всегда на месте, и я даже начинаю задумываться — а не живет ли он на Ява-Бич?

— Есть хорошие новости?

Качаю головой.

— Вот несколько листовок, — выкладываю тонкую пачку на прилавок. Уже в девятый раз снабжаю ими Ява-Бич — каждую неделю в течение последних двух с половиной месяцев.

Иду по Сорок восьмой авеню, минуя улицы, названные в алфавитном порядке — Киркхэм, Лоутон, Морага, Норьега, Ортега, Пачеко, Ривера, Сантьяго. Мне всегда нравился район Сансет, с его красивыми названиями, которые будто сами скатываются с языка. Сворачиваю налево, иду по направлению к спортивному магазину, ощупывая лежащий во внутреннем кармане куртки конверт. Я частенько бывала здесь со своим серфингистом — с тех пор, кажется, прошла целая вечность. Он заходил в магазин лишь затем, чтобы поболтать, пощупать доски, поглазеть на ветеранов серфинга и послушать их байки о том, как ловили волну в пятидесятых — шестидесятых — никаких гидрокостюмов, только плавки. А в парнях помоложе, что слонялись по магазину в джинсах и шлепанцах, было нечто пугающее. Они говорили на сленге, не смотрели собеседнику в глаза и вообще как будто прилетели с другой планеты. Даже в этом городе туманов ребята умудрялись оставаться подтянутыми и загорелыми, а их волосы стали жесткими от морской воды. Половина «инопланетян» смахивала на неудавшихся манекенщиков, и все они, по первому впечатлению, вели беспорядочную половую жизнь.

За прилавком в магазине стоит миниатюрная девушка с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. На ней футболка с растянутым воротом, в носу — крошечная голубая сережка. Она улыбается, когда я подхожу.

— Привет.

Интересно, сколько ей лет. Восемнадцать? Девятнадцать? Не умею определять возраст на глаз и почти всегда ошибаюсь — возможно, потому, что сужу скорее по размерам.

— Привет.

Вытаскиваю из кармана конверт, вынимаю два рисунка и кладу рядышком на прилавок.

— Вы не видели этих людей?

— Ого! А вы из полиции?

— В общем, нет. Так что эти двое?

Девушка несколько секунд рассматривает рисунки.

— Нет. А кто это?

— Парень — серфингист. Чуть больше двух месяцев назад его видели на Ошен-Бич. Путешествует вместе с женщиной. Может быть, повесите портреты здесь и поспрашиваете у покупателей?

— Ладно.

Я понимаю, что ей не восемнадцать. Двадцать три или двадцать четыре как минимум. Когда она улыбается, от глаз разбегаются едва заметные лучики. На безымянном пальце, чуть выше ногтя, крошечная вмятинка.

— Я Тина, — представилась продавщица. — Но друзья называют меня Гуфи[7].

Улыбаюсь, как будто все ясно, но Тина понимает, что это не так.

— Это потому, что у меня стойка гуфи.

Я киваю, она смеется.

— Вы не поняли, да?

Тина раскидывает руки, будто стоит на доске, правая нога впереди.

— Ну видите? Я — гуфи. Как Фрида Замба. Она мой кумир.

— О…

Гуфи по-своему привлекательна, даже несмотря на то что верхний резец растет неровно, под углом к остальным.

— Играете в детективов?

— Пропала маленькая девочка.

Рассказываю про Эмму и тот день на пляже, когда ненадолго посмотрела в сторону — но этого оказалось достаточно.

— О Господи! — говорит Тина. — Ужас какой.

Продавщица ненадолго замолкает, а потом продолжает:

— Как же, помню этот день.

— Простите?

— Помню этот день. Я смотрела вечером «Новости». И еще подумала, как все странно.

— Почему странно?

— Море было совсем спокойное, волны очень маленькие. Такое на Ошен-Бич редкость, а передавали, будто девочка утонула.

— Как это понимать?

— Случись все в другой день, было бы не так странно, но тогда… Утром я ходила на пляж с Другой Тиной. Мы так и зовем ее — «Другая Тина», потому что меня тоже зовут Тина, пусть даже все говорят «Гуфи». Ну, не важно. Так вот, с Другой Тиной пошли покататься, и нам пришлось сидеть на досках и ждать волны. Наверное, часа два сидели. В наших краях лето не самый классный сезон для серфинга. Иногда приходишь на пляж и понимаешь — шансов поймать волну практически нет. Но вся суть в том, что такое обычно бывает в Рокэуэй и Аньон-Нуэво, но не на Ошен-Бич. Значит, сидели две Тины на досках и качались на волнах, вверх-вниз, и такой спокойный день выдался, даже удивительно. А потом услышала сирену, посмотрела на пляж и увидела патрульную машину. Так странно… Подумала, что кого-нибудь застукали на парковке с наркотой, следом появился спасательный катер, и тогда с Другой Тиной подплыли к берегу. Коп спросил нас, видели мы кого-нибудь подозрительного. Сказали правду — нет, не видели. И тогда он пригласил Другую Тину на свидание. Это уж вообще ни в какие ворота не лезло, учитывая ситуацию. — Гуфи поправляет волосы, заново собирает в хвост и говорит: — Хотя я, конечно, не спец.