Книга У стен Малапаги - Рохлин Борис

Сашка Канторин, Женька Политов и влюблены в Людку Апанасенко. Красивая, с несчастной судьбой. Красивой не надо быть.

«Я — Хибискус. Я люблю свет».

Вы вся в русском. Так приятно. В эту историю я не метилась, вышло. К нашим у меня определённое отношение, такое, да, золотой телец.

Сен Жермен дэ Прэ, церковь святого Жермена в полях, освящена двадцать первого апреля 1163.

Ну что, братья и сёстры, пальца в растопырку. У меня нет тепла к этим людям. Мужики должны быть на родине, плохо или хорошо. Подъехал в расчёте, что нет пятидесяти. Думал, годик-два? У нас сетку уронила — и ой-ё-ёй, или на углу столкнулись в полдень, а вечером свадьба. Приятно, что заметили… А что? Не подходит? Кому как.

Вход в трапезную. Крытая паперть семнадцатого, портал двенадцатого. Романский неф одиннадцатого. На перегородках нефа фрески: «Несение креста», «Вход в Иерусалим» и пр.

Делай зарядку, — говорит, — поднимай гантели. Да я только засахарюсь. И зачем я на свет появилась, — выговариваю фотографии, портрету ещё юной и непорочной маман. О доблестях, о подвигах, о славе. Тут и начнётся: истерика, психоз и рожа опухшая.

В приделах Святых Женевьевы и Анны цоколь с аркатурами. В бюро приёмов имеется в продаже дополнительная документация.

Забытые песни и романсы не без собственных и оригинальных композиций, в 19.00, мая 20 числа, далёкие и близкие, этаж первый, есть исполнитель.

Знаешь ли ты? Признаемся, что нет. Отец Вильям Хьювит — деревенский приходской священник. Предан Господу и Богородице. Живёт в деревне Хэмптон, штат Нью-Джерси. Бог есть или Бога нет? Многие доказывали существование Бога, но никто не смог доказать его отсутствие. Значит…

…я научила женщин говорить, мужчин, детей, домашних и диких животных, растения, минералы, — поющий минерал он сомнением замарал, — каролина павлова, багрицкий с тихоновым, микола хвылевой со сковородой, татищев с кириловым, — цветущее состояние всероссийского государства, — из истории вандалов, готов, свевов, венеции, лютеции и пр., аввакум, лютер, фуше с талейраном, пётр первый с меншиковым, гармодий с аристогитоном, андрей белый с сашей чёрным, скиталец, мельмот-скиталец, ярмарка тщеславия, триумф яйца… А мы с Сиёжей нашли в лесу сыаешку, нашли и съели.

Тётя Валя Бояринова замуж так и не вышла, не везло с кавалерами, всё легковесные попадались, неплохие, но летучие, как газ. Дочку Катю, однако, родила. Нинка Бодрова своё счастье с Толькой Вороновым нашла, пьянь ещё та, но не изменял и заботился. Как умел. Пережила Нинка смерть своего любимого сына Жорика, материно самоубийство, как раз годик исполнился, а в семнадцать, когда сказали, стала временами отплывать, качаться. Зрачки в тумане, одна оболочка, и далеко-далеко, едва различимы две точки. Опять провалилась, ушла куда-то, в ей одной известное место отлетела. Отсутствует. Но оно не мешает. Не всем и заметно. Да и возвращается быстро. Надо только не приставать, дать покачаться. Покачается и на твёрдую почву снова ступит.

Блядь, — говорите, — а сами вы кто, господа хорошие?

…закынайко и Виталий зефиров, аркадий эксклюзив и терентий экслибрис, понимаешь, компьютер — это вселенная. А мудак — это галактика, понимаешь? Где твой дом, зуб болит. Уже не болит. Уже не дом. Сумдом. Сохранились поклонницы, берегут, лелеют, организуют уход. Сижу за ширмой, здесь тепло, здесь кто-то есть, не надо свечки, глаза бездонны, как стекло, на ручке сморщенной колечки.

Зелень, яблоки, плетёная корзинка, всё вымыто, чисто, блестит. У Настасьи Кирилловны в бане леший живёт.

Кто такой, неизвестно, может, и мужчина. Женщина одинокая, и с возрастом не в ладах, словно вчера родилась, а сегодня к старости приставлена, чтоб смотреть. Зуба три, все торчком, глаза сияют, что-то есть, Фёдор Павлович незабвенный оценил бы.

…синий мост, цепной, полицейский, очерки бурсы, смерть тарелкина, после авиньона приморские альпы. От дюрера до раушенберга, немного гностицизма, — василиды, Валентины, маркионы, — музыки от баха до…, под липами; по шестое сентября, с одиннадцати до двадцати, по понедельникам вход свободный, площадь церкви святого матфея, новая картинная галерея, уповать надо не на неведомую бабушку, — сказал дон кихот, — а на Бога.

В первой квартирке Тенегины живут, затихают поздно, на втором этаже Витька Лисейкин, ревнивец, мать ревновал, Борька Ручкин, дом 22, квартира 25. И мы жили, все жили, кто на первом, кто на втором, всего-то 2 этажа.

Одинокая бродит гармонь, слышно, с улицы. Через месяц после жаркого лета рождается мальчик, через месяц после холодного — девочка.

Ты же знаешь, у меня юбочка до не балуйся. Прелесть! В зеркало взглянешь, самой хочется. Тут… без эффекта. Воздействия никакого. Заинтересованность рассеянная. Не сфокусировать. Какая заинтересованность?! Склероз у него рассеянный на эту тему.

Отряды и подотряды, классы и подклассы, типы и подтипы. Хордовые, черепные и бесчерепные, цельноголовые, химерообразные, рыбы-бабочки… Стоит начать, никогда не кончишь.

Ну, Серёжа, прошу тебя, поехали ко мне. И приятеля возьми. Что тебе стоит? Все вместе поедем.

Чего ж не поехал? Симпатичная женщина, и так уговаривала. Некрасиво. Не по-джентльменски.

Что поедем?! Куда? Опять спать? А простыни?! Не знаю, может, и не со мной, а с тобой. Такая женщина, никогда не угадаешь, что будет. И вместе тесно не было нам в лодочке одной.

Вот сёстры Дёрг: так и будем, — говорят, — как девочки, диванчик-то для чего? Дивное это дело диванчик, горизонтальность манит, притягивает.

Выкомурин Владимир Ильич, Закрута Валерий Андреич, мальчик Коля: папа, а Леонид Ильич Брежнев будет тебя слушать?

Не люблю, когда меня огорчают. Не надо меня огорчать. Если вы мой друг, то не говорите ничего, что может быть мне неприятно. И не возражайте, я этого не люблю. Никто не возражает. Тихо. Никого нет.

Эпоха сражающихся царств, и мальчики с финками, и девочки с фиксами, и две проводницы дремотными сфинксами, и город Ярославль, и год тысяча девятьсот какой-то, и эликсир бессмертия, и судья Стаканова, и полузнакомая шармант, и солдатский госпиталь где-то на Суворовском, и ресторан «Метрополь» с последующим ангажементом, рукою вспомнил, что забыл часы.

Утром встал, решил на себя в зеркало посмотреться, какой, мол, есть, гляжу и не вижу, куда же я подевался? Наверно, на работу ушёл. Получился такой нюанс, а она, — вот неймётся, — посмотри, какие розочки, вот ещё маслица купила. Вот так и живём, — говорит, — скорей надо в воду поставить, а то лепесточки пожухли, ничего, в воде выправятся. И долго мы ждали, и очень устали, когда ж вы придёте ко мне?

У Царёвых украли ложки, серебряные, с финифтью, большое горе в семье. Вечер тёплый, шофёр-дальнобойщик зовёт нежный пол в свой фургон, ев и лилит перекрёстка, какая согласится, надеется провести… В тёплой обстановке взаимопонимания. Чтоб было что вспомнить на просёлочных дорогах родины. Балконы парижа, бульвар осман, Гидаспов лев, завхоз по завхозной части, может достать. И лицо двинулось, заголило, и задница шевельнулась, вильнула как одушевлённая. Завхоз по лекарствам и лекарственным травам, по фармакологии и фармацевтии. Папуля болен, сын любящий и хочет продлить.