Книга Роман Флобера - Владимир Казаков

– Ох, черт. – Я четко вспомнил вчерашний идиотский вечер, точнее, идиотскую ночь. – Вероника?

В комнатах никого не было. Вероникиных вещей тоже.

Зазвонил местный телефон.

– Вы будете продлевать номер на сутки?

– Слушайте, у меня тут, ну, была девушка, короче, где она?

– Девушка из вашего номера ушла часа два назад. Спросила, когда ближайший поезд в Москву. Так вы будете продлевать? – нетерпеливо зудела администраторша.

– Нет! – рявкнул я и бросил трубку. Рядом с телефоном лежал лист бумаги, на котором крупными и тщательными буквами было написано:

«ЛЮБОВЬ МОЯ ПОШЛА НАСМАРКУ,

КАК ТОЛЬКО СДЕЛАЛ ТЫ ПОМАРКУ!»

Я выругался громко и тщательно, наверное, на полУглича. Потому что после моих слов вдалеке мгновенно закудахтали куры.

Весь день я бродил по угличской пыли, жрал что ни попадя с унылыми пенсионерами, торгующими матрешками и часами «Чайка» на дощатом мостике у Волги. Они терпеливо ожидали прибытия очередного парохода с розовощекими интуристами, оживлялись и, пританцовывая, пытались втюхать им свою эту чепухень. Потом пароход уходил и ярмарка на мосту опять засыпала до следующего раза. Усталые продавцы возвращались ко мне, и мы жрали дальше.

Я все время пытался думать. О Веронике, о Маринке Голиковой, о себе, конечно. С каких только сторон я ни подходил к моему нынешнему житию-бытию, все равно выходило одно и то же – какой же я дебил!

Фразу насчет «любви насмарку» я долдонил еще с неделю уже в Москве. Ну не выбрасывается она из головы, хоть тресни, «как только сделал ты помарку!»

Одиннадцатая глава

На Красную площадь я шел уверенной походкой Бывалого из гайдаевских «Самогонщиков». То есть со значительностью на лице и несколько презрительно и равнодушно. К многочисленным «ин» и нашим туристам. Я-то, считай, свой, и Кремль для меня дом родной. Все детство и отрочество не вылезал оттуда. Или отсюда?! Как правильно по-русски-то? Вот, не знаешь элементарных вещей, а норовишь девушку воспитывать! Короче, здесь я был миллион раз. Гагарина живьем видел. Не считая многочисленных вождей. И причем не по телику, а нос к носу, на расстоянии вытянутой руки. Пионерских молокососов из нашей школы часто приглашали вручать цветы вождям на всяких манифестациях.

Вчера позвонила Вероничка. Первый раз после Углича. И просто сказала:

– Коль, я была не права.

И все. Конечно, я взвился от радости. Честно говоря, уже успел соскучиться по ее нежно-трогательным маразмам! И совсем забыл, что еще во время нашей исторической встречи на бульваре что-то вякал про Красную площадь и Кремль. Типа, что сечь ее нужно как сидорову козу на Лобном месте. Вот она мне и напомнила.

Вокруг меня суетливо сновали москвичи. Завтра первое сентября. Они в изобилии тащили охапки типично школьных цветов – гладиолусов. Сколько себя помню, на первый школьный день всегда покупались гладиолусы. Такие стройные, гордые, с еще не распустившимися бутонами внизу соцветий. В мои школьные годы с цветами было, прямо скажем, не разбежишься. На всяческие праздники надо было по утряне выстоять немыслимую очередь, чтобы приобрести замухрыжистый цветочек. В основном гвоздики. Реже розы. А вот на начало учебного года традиционно нарисовывались именно эти длинные, неуклюжие, но красивые палки. Наверное, у них сезон, что ли…

Я тоже купил по дороге цветы. Эти же, конечно, гладиолусы. Девушку я увидел издалека, она стояла в развевающейся белой юбке, как раз рядом с Лобным местом. Черт, а она неплохо выглядит! Как-то возмужала, что ли, за эти месяцы. Совсем стала красивой молодой девушкой. А не подростком с сиськами, как раньше. Мысли о том, что Вероника так похорошела благодаря моему неусыпному влиянию, я сразу выкинул вон. Что она видела со мной, кроме бесконечных пьянок-гулянок?! Вся моя воспитательная программа-то – это же, по большому счету, баловство и издевательство над живым человеком!

– Это тебе, – протянул я букет.

– Ой, Коль, спасибо, – поцеловала меня в щеку Вероника.

Клянусь, я даже ощутил, что мое потоптанное жизнью лицо покраснело. Вот же как все происходит!

– Это тут, что ль, мне должны были руки-то рубить? – улыбалась девушка. – И правильно. Знаешь, я подумала, что хорош мне на твоей шее сидеть, надо на работу устраиваться! И потом, мне еще тебе надо столько денег возвращать…

– Не говори ерунды! Это я насчет денег. – Мы уже шли по площади в сторону Исторического музея. – А на работу, ты права, наверное, надо, подумаю.

Нет, все-таки она меняется. Появилась уверенность во взоре. И потом, она как-то омосквичилась, что ли.

Я уже размахивал руками, рассказывая, как был горд, когда во младенчестве именно здесь, на Красной площади, перед Мавзолеем Ленина мне торжественно повязывали пионерский галстук. И про отчаянную детскую обиду на несправедливость бытия. Моя мамаша тогда состояла в школьном родительском комитете и покупала на всех эти самые галстуки. Они лежали у нас дома. Я вожделенно смотрел на них каждый день. Мысленно находясь уже перед Мавзолеем. А один галстук был слегка подпорчен. Ничего страшного, полная ерунда, так, на кончике слегка выделялся шов. Видимо, по ошибке лишний раз прострочили. И естественно, когда повязывали галстуки, здесь, под барабанный бой, из всех сорока с лишним гавриков этот бракованный галстук достался именно мне! Как же я плакал после этого. Обида была просто несусветная! Мир перевернулся и обернулся ко мне огромной задницей!

Я тормознулся в повествовании только после того, как Вероника спросила меня, а кто такие пионеры и зачем им нужны галстуки. Они, мол, что, в костюмах постоянно ходили?! Кстати, я весьма спокойно отреагировал на ее непонятки. Просто сказал: потом объясню. Потом. И на всякий случай купил ей воздушных шариков. Может, забудет и больше не спросит.

Мы не торопясь фланировали по Александровскому саду. С Манежки заезжали развеселые девахи на роликах. Лихо матерясь, они со свистом пролетали мимо, поглощая на ходу непонятные мне энергетические напитки из банок.

Что я отстал от жизни, и, наверное, уже навсегда, я четко понял лишь на днях. Когда листал странички в одной вполне мирной социальной сети, вроде Одноклассников. Не порнуха это была, нет. Так вот, меня сразило напрочь, что куча девчушек от шестнадцати до двадцати пяти примерно, вместе со своими вполне симпатичными рожицами помещает фотографии своих пиписек! Крупно. В фас и в профиль. Надув большие половые губы, подмигнув малыми. И как я понял, это у них считается нормальным. Ну, уж совсем расстроился, когда увидел ответный удар пацанов. С аналогичными фото, только мужского естества!

Видимо, что-то я недокукиваю. Наверное, наступило старческое брюзжание. И все тут. Это просто новое поколение устремленных в демократическое будущее россиян! Свободных от тоталитарной морали. И неча мне, воспитанному в ложных ценностях кровавой коммунистической диктатуры, пенять на нашу славную, свободную от идеологических догм молодежь!