Книга Темные воды Тибра - Михаил Попов

– Но, кажется, у него ко мне важное дело.

Бокх усмехнулся.

– Спустись сам к нему. Тебе можно, ты ведь не царь.

Сулла кивнул и, не говоря более ни слова, пошел вниз по пологому склону. Сделав шагов десять, он оглянулся и увидел, что царь скрылся за большим белым камнем, что торчал как зуб на вершине холма.

Марк Карма, тоже все видевший, не скрывал своего удовлетворения.

– Кажется, все идет, как мы задумали.

– Не будем спешить. Правильно ли Бокх поймет обозначения на нем?

– Куда уж проще и яснее: с одной стороны – орел, это Рим; с другой – шакал, то есть Великий Африканский Лис. Царь не производит впечатление идиота.

– В том-то и дело, что не производит. Не догадается ли в последний момент?

– Как? – Карма пожал плечами. – Эта штука никогда меня не подводила.

– Откуда, кстати, она у тебя?

– Боюсь, что сейчас не хватит времени как следует рассказать. Клянусь и богиней Мба, и Зевсом-громовержцем, тебя зовут, господин.

Сулла посмотрел наверх и увидел, что ему делают призывные знаки. Он быстро взбежал по сухой траве.

– В чем дело?

– Югурта появился, – хрипло и угрюмо сказал Бокх.

– Ну что ж, значит, час настал, – только и нашелся что сказать квестор, расставляя пошире ноги и вглядываясь в сложное клубящееся облако на горизонте.

– Послушай, – тихо проговорил царь, – ты когда-нибудь бывал в этих местах раньше?

Сулла небрежно покачал головой.

– Я даже не знал об их существовании.

– А что ты думаешь о гадании, можно ли верить гадателям?

– Странный ты выбрал момент для такого разговора, поверь.

– Ответь мне, римлянин, – настаивал Бокх, дыша в холодное римское ухо.

– Скажу тебе так. Я не люблю гадателей, которые говорят туманно, неопределенно. «Может быть так, но может быть и этак». Я верю гадателям, которые могут сказать: «Делай это и не делай того». Они смелеют, когда получают точный, недвусмысленный приказ от богов.

Пыльное облако легкий ветер с востока начал понемногу отклонять в сторону, и на дне его стала видна довольно большая группа всадников.

«Не меньше трех турм», – машинально отметил Сулла.

Уже стали хорошо различимы отдельные всадники.

Где же среди них Югурта? Сулле почему-то показалось, что если он увидит Югурту, пленит его взглядом – и дальше все пойдет хорошо.

– Мне надо оставить тебя. Ненадолго, – прорычал Бокх и скрылся за белым камнем.

Высокий бербер встал за спиной у римлянина, чтобы тот не мог подсмотреть, чем занимается Бокх. Но римлянину не нужно было подсматривать. Он знал, что Бокх раз за разом бросает на песок большую игральную кость, на которой были нанесены золотые изображения орла и шакала. И так получалось, что как бы скрюченная, подагрическая лапа мавританского правителя эту кость ни бросала, наверху все время оказывался орел. Стало быть, шакал всегда повержен.

Всадники Югурты въехали в рощу. Там, по условиям договоренности, они должны были разоружиться, отдать все мечи и копья людям Бокха.

А если они сейчас, презрев договоренность, рванут наверх?! Нет, это невозможно, заставил себя успокоиться Сулла. За спиной его раздалось страшное, свирепое и вместе с тем какое-то растерянное пыхтение.

– Что там происходит? – спросил царь, глядя налитыми черной кровью глазами вниз, туда, где спешивались нумидийцы.

– Люди Югурты разоружаются, – спокойно сказал Сулла, – как и было задумано.

Царь нумидийцев освободился от своих кинжалов и сабель первым. Спрыгнул с коня и быстрым, уверенным шагом двинулся к вершине холма.

Если он подойдет вплотную, столь стройный замысел может рухнуть.

Бокх тяжело переступил, кажется, еще немного – и он потеряет сознание.

Югурта приближался, весело и дружелюбно улыбаясь. Нет, правда, в его улыбке есть что-то лисье, это неисправимо портит благородный облик.

Может быть, мавританскому царю тоже пришла в голову эта мысль, потому что он вдруг выкрикнул:

– Эбен!

Что значит это степное слово, Сулла не знал, но догадывался, какое оно должно произвести действие.

Из-за камня взлетела, грязно дымя, камышовая стрела. Внизу раздался многоголосый, яростный вопль. Безоружные нумидийцы поняли, что обмануты и сейчас будут перебиты.

Царь медленно осел на верблюжий ковер. Не выпуская из пальцев игральной кости.

Югурта быстро оглянулся и все понял.

Потом он поднял голову и поглядел в глаза человеку, который сумел его обмануть.

Карма поливал голову землистой водой из ручья и хохотал, лупя ладонями по грязи. Ведь это он подбросил тайком игральную кость на тропинку, по которой поднимался на холм Бокх.

Часть вторая

Марий

Глава первая

Рим

88 г. до Р. X.,

666 г. от основания Рима

Нет такой победы, которую можно было бы разделить на две части. Народная молва – а это в государстве, подобном Римской республике, сила немалая – совершенно определенно сочла главным кузнецом победы над неуловимым нумидийцем именно квестора Луция Корнелия Суллу. По-другому рассудила верховная власть – сенат. Гаю Марию было дано право устроить триумфальные празднества в свою честь, и еще до январских календ он в шестой раз был избран консулом.

Такое распределение наград не могло не стать причиной глубокого раскола между двумя лучшими римскими полководцами своего времени.

Мария «выручили» события, грянувшие всего через полтора года после вышеописанных. Бродившее в верховьях Дуная сверх всякой меры воинственное племя, присвоившее себе наименование «кимвры» (что можно было смело перевести как «разбойники»), после ряда столкновений с жившими там галльскими племенами эдуев, скордисков и бойев решили, что пришло время попробовать на крепость стены самой римской державы. К ним в этом, сколь безумном, столь и свирепом, походе неожиданно примкнуло племя тевтонов, отчего-то внезапно покинувшее свои земли на ютландском побережье.

В силу целого ряда причин поход этот оказался сверх всякой меры успешным. Выставленные против северных варваров войска были ими разбиты или отброшены; те, что еще не побывали в деле, тряслись от страха.

В самом Вечном городе началась паника, какой не было со времен поражения при Алии. В те незапамятные времена все кончилось тем, что галльский вождь Бренн на форуме принимал у римских должностных лиц торопливо собираемое по всему Лациуму золото. Когда один из слишком смелых или слишком глупых сенаторов заметил вождю, что его слуги не совсем честно производят взвешивание поступающей добычи, подкладывают, мол, камни на одну чашу весов, Бренн бросил на ту же самую чашу свой тяжеленный меч и заявил: «Горе побежденным!».